Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Связь между гражданами и их готовностью сражаться, разумеется, укреплялась благодаря динамичному течению военных действий. Ни одно из новых Прибалтийских национальных государств (возникших в 1918 году) не было в 1918–1919 годах уверено в своих шансах на выживание. В течение короткого промежутка времени между декабрем 1918 и декабрем 1919 года Литве, Латвии и Эстонии пришлось отражать наступление Красной армии, занявшей более половины их территории. Особенно серьезным было положение в Латвии, где латышам в июне 1919 года противостояли не только красные, но и прибалтийские немцы (ландсвер) и германский фрайкор. Благодаря эстонской помощи немецкая угроза была устранена в сражении под Венденом 23 июля 1919 года. В этом бою объединенные силы латышей и эстонцев разбили немцев, тем самым покончив с их господством в Латвии. Ситуацию еще более запутывало то, что в июле — декабре 1919 года в Латвию и Литву также вторглись германские и белые русские войска под командованием генерала Павла Бермондта-Авалова. Наконец, в августе 1920 года поляки, преследуя отступавшую Красную армию, напали на Литву и 8 октября захватили Вильнюс. Передышка для эстонцев настала только в декабре 1919 года, для литовцев — в июле 1920 и для латышей — в августе 1920 года, когда были подписаны сепаратные мирные договоры с Советской Россией^{463}.

Неудивительно, что такие масштабные боевые действия требовали мобилизации всех имевшихся экономических и людских ресурсов. Однако милитаризация граждан была также теснейшим образом связана с тем, что прибалтийские народы пережили за годы Первой мировой войны. Прибалтийские общества с 1914 года сталкивались с военными мобилизациями, присутствием воюющих армий, массовыми эвакуациями и военным насилием[38]. Всего в армию Российской империи было призвано более 64 тысяч литовцев и 100 тысяч эстонцев (из них погибло // и 10 тысяч соответственно)^{464}. Латышей было призвано еще больше — 130 тысяч, так как Россия мобилизовала латышских стрелков на отражение германского наступления в 1915–1917 годах^{465}. Более того, Литва и почти половина Латвии большую часть войны пробыли под германской военной оккупацией с ее жесткой политикой реквизиций и экономической эксплуатации. Эстонию немцы заняли целиком лишь в феврале 1918 года.

Большевистская революция с ее воинственными лозунгами «классовой борьбы» стала еще одним мощным источником военного радикализма, нашедшего особенно сильный отклик в Латвии и отразившегося в попытках Советской России насадить в 1918–1919 годах в Прибалтийских государствах недолговечные большевистские правительства[39]. Вместе с тем массовое возвращение в 1918–1921 годах более 200 тысяч беженцев Первой мировой войны из России в Литву и почти 400 тысяч из России в Латвию дало этим национальным государствам возможность найти выход своему чувству тревоги и политическому радикализму^{466}. 

Истоки прибалтийского военизированного насилия

Корни эстонского «Кайтселийта», латвийских «айзсаргов» и литовских «шаулисов» восходят к культуре Первой мировой войны. Все эти организации стали порождением национального милитаризма, поощрявшегося молодыми национальными государствами, боровшимися за выживание в хаосе послевоенного периода. Соответственно, в противоположность таким предвоенным движениям, как чешские (и польские) «соколы», которые являлись их идеологическими предтечами (хотя сильное влияние на «Кайтселийт» оказало также финское движение Suojeluskunta), прибалтийские движения носили более военизированный характер. Все они были созданы в качестве гражданских милиций «самообороны» в условиях войны с целью обеспечить внутреннюю безопасность, однако вскоре превратились в крупномасштабные социальные движения. Все три играли в 1919–1920 годах важную военную роль наряду с регулярными армиями. Вследствие своей квазинезависимости по крайней мере два из них (ССЛ и «айзсарги») также спровоцировали трения и расколы во властных структурах соответствующих государств. Наконец, все они были постепенно подчинены государством в качестве орудий патриотического воспитания и мобилизации.