Война Волка (ЛП)

Этого я не знал, Я знал лишь, что король Эдуард изгнал вторую жену и снова женился на юной деве из Кента, Теперь его старая жена в монастыре, Эдуард называл себя добрым христианином, а добрые христиане женятся на вею жизнь. Но хорошая плата золотом или землями, без сомнения, убедила церковь, что эта доктрина неправильна и король вправе выкинуть одну женщину и взять в жены другую.

— Выходит, сейчас ты в фаворе, мой принц? — поинтересовался я. — Ты снова наследник?

Он покачал головой. Свежий снег скрипел у нас под ногами, Этельстан вел меня по переулку, который заканчивался у восточных ворот. За нами следовали двое его стражников, но не приближались, чтобы не слушать разговор.

— Мне сказали, отец по-прежнему отдает предпочтение Этельвирду.

— Твой соперник — с горечью произнес я, Я презирал Этельвирда, второго сына Эдуарда, Вечно Всем недовольный, пронырливый кусок скользкого дерьма.

— Мой единокровный брат. — уклончиво сказал Этельстан. — которого я люблю.

— Любишь?

Какое-то время он не отвечал. Мы поднимались по римской лестнице на восточную стену, где часовые грелись у жаровен. Остановились наверху, глядя на лагерь поверженного врага.

— Ты правда любишь этого мелкого говнюка?

— Нам приказали любить друг друга.

— Этельвирд — подлец. — заявил я.

— Он может стать хорошим королем. — тихо сказал Этельстан.

— А я стану следующим архиепископом Контварабурга.

— Это было бы любопытно. — улыбнулся он. Я знал, что он, как и я, презирает Этельвирда, но отвечает так, как велит семейный долг. — Мать Этельвирда. — продолжил он. — сейчас не в чести, но ее семья все так же богата, все так же сильна и поклялась в верности новой жене.

— В самом деле?

— Дядя Этельвирда — новый олдермен. Он встал на сторону Эдуарда и не сделал ничего, чтобы помочь сестре.

— Дядя Этельвирда. — гневно ответил я. — и родную мать продаст в шлюхи, чтобы сделать Этельвирда королем.

— Возможно. — спокойно согласился Этельстан.

Я вздрогнул, хотя и не от холода. Вздрогнул, потому что почуял ловушку в этих словах, Я по-прежнему не понимал, для чего меня выманили через всю Британию, но подозревал, что знаю, кто поставил этот капкан.

— Старый я дурень. — сказал я.

— А солнце восходит каждое утро.

— Мой принц! Мой принц! — прервал нас возбужденный голос. Вдоль крепостной стены бежал воин, чтобы нас поприветствовать. Ростом с ребенка, но в кольчуге, с копьем в руках и в шлеме, украшенном белыми и красными лентами.

— Сестра Сунгифа. — ласково произнес Этельстан, когда вновь прибывший опустился перед ним на колени. Он коснулся рукой в перчатке ее шлема, и она восхищенно улыбнулась в ответ.

— Это лорд Утред из Беббанбурга. — представил он меня. — Сестра Сунгифа. — сказал он уже мне. — собрала отряд из пятидесяти женщин, они стояли на укреплениях, чтобы дать моим воинам отдохнуть и обмануть противника насчет нашей численности. Обман удался!

Сунгифа посмотрела на меня, одарив ослепительной улыбкой.

— Я знаю лорда Утреда, мой принц. — сказала она.

— Конечно, знаешь. — ответил Этельстан. — я вспомнил, ты говорила.

Сунгифа улыбалась так, будто полжизни ждала возможности со мной встретиться. Под кольчугой я увидел серую монашескую рясу и толстый плащ, Я протянул руку и слегка приподнял украшенный лентами шлем, только чтобы увидеть ее лоб, а на нем — красное родимое пятно в форме яблока, единственный изъян одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо знал. Она весело смотрела на меня.

— Рада снова тебя видеть, господин. — скромно сказала Сунгифа.

— Привет, Мус. — ответил я.

Это была Мус, Сунгифа, она же сестра Гомерь, вдова епископа, шлюха и бузотерка.

И, несмотря на ловушку, я порадовался тому, что попал в Честер.

Глава 2

— Так ты помнишь сестру Сунгифу? — спросил меня Этельстан.

Мы покинули укрепления и выходили из города через восточные ворота, собираясь проверить часовых, охраняющих запертых на арене врагов. Похолодало, снег припорошил ямы, и Этельстан наверняка предпочел бы остаться в тепле зала, но поступал, как должно — разделял со своими людьми тяготы и лишения.

— Сунгифу трудно забыть. — сказал я.

Десяток воинов Этельстана теперь ехал вместе с нами. Не далее четверти мили отсюда находились сотни побежденных врагов, хотя я не ожидал от них неприятностей. Они испуганы и скрылись в самодельных лачугах, ожидая, что принесет утро.

— Удивлен только, что она стала монахиней. — добавил я.

— Она не монахиня, а послушница. Когда не изображает воина.

— Мне всегда казалось, что она снова выйдет замуж.

— Нет, сели ее призвание — служение Богу.

— Жаль тратить такую красоту на вашего бога.

— рассмеялся я.

— Красота. — произнес он чопорно. — ловушка дьявола.

Костры, что мы разожгли вокруг арены, осветили его лицо, напряженное, почти злое. Он сам начал спрашивать меня о Сунгифе, но теперь стало ясно, что эта тема ему неприятна.

— А как поживает Фригга? — ехидно спросил я, Я захватил юную Фриггу возле Честера несколько лет назад и отдал Этельстану.

— Она красивая, как я помню. — продолжал я.

— я чуть было не оставил ее себе.

— Ты женат. — сказал он осуждающе.

— Но ты — нет. — возразил я. — и время пришло.