Война всех против всех

— Я бы не стал! — ответил кто-то. — Она настолько боевая, что обязательно откусит.

— Лучше давайте подождем, когда она станет послушная! — крикнул другой. — После того, как обслужит десять-двадцать наших, станет, как шелковая.

Я прорвался к ним, выхватил у одного меч и вонзил в спину того самого, который пытался войти в Лаэлию. Он застонал и упал на девушку, а остготы сердито зашумели.

— Ого, да это сам император пришел на помощь своей шлюхе! — закричал кто-то. — Сейчас мы заставим его смотреть, как мы ее оттрахаем!

Они схватили и меня за руки, после чего я закричал во весь голос:

— Ну сколько можно ждать?! Давайте, начинайте уже!

Остготы недоуменно посмотрели на меня и снова занялись Лаэлией. Но сделать ничего не успели, потому что со всех сторон затрубили рожки и на скалах загорелись многочисленные огни. Наконец-то пришла подмога.

Глава 22 Воздаяние по заслугам

Ну, а как же вы хотели, неужели вы думали, что я просто так изображал из себя тяжелораненого человека весь последний день? Для того, чтобы вывести дядю, Евсения и вероломных вождей остготов на чистую воду, пришлось ломать трагикомедию. Правда, я совсем не учел, что она может дорого обойтись Лаэлии. Хорошо, что мои ребята вмешались в самый последний момент.

А в том, что это мои ребята, сомнений не было. Разве я не говорил, что филин в горах довольно редкое явление и, во всяком случае, вряд ли будет ухать так долго и настойчиво. А ведь это был вовсе не филин, а Лакома подавал сигнал о том, что они готовы к атаке.

Впрочем, сначала он просто подал сигнал, что они пришли к нашему лагерю, а уже потом, недавно, говорили о том, что наконец-то готовы к нападению. Для того, чтобы атака на превосходящего силами врага удалась, моим центуриям, якобы ушедшим на поиски Евсения, пришлось совершить большой круг, огибая лагерь со всех сторон. Весь успех крылся в возможности напасть разом и одновременно, с четырех сторон.

Мы ведь с самого начала знали, что Евсений обманывает нас. Дядя своим маневром с похищением казны из монастыря, конечно же, сильно обыграл нас, но когда Евсений сказал, что напал на его след, к тому времени Донатина уже доложил мне, что мой слуга и помощник связан с покушением на канале и мы особо тщательно следили за всеми его словами и действиями.

Так что, повторяю, когда Евсений доложил, что уже нашел, как схватить моего дядю за задницу, мы, само собой, поверили ему с точностью до наоборот. Парсаний на самом деле никуда не уезжал от нашего расположения войск, а тайно следил за передвижениями Евсения.

Таким образом, когда мой слуга отъехал немного от основных сил, а затем повернул обратно и направился совсем в другую сторону, мы уже знали через Парсания, что он водит нас за нос. Продолжая следить за слугой, мы поняли, что он поддерживает связь с дядей, причем сам мой родич находился в одном месте, а казна где-то в другом.

Для того, чтобы захватить дядю и вывести на чистую воду слугу-предателя и вероломных остготов, мы решили увести все преданные мне войска из лагеря, для того, чтобы развязать им руки. Эх, почему при этом я не подумал о том, что надо было увезти и Лаэлию, какой же я тупица!

Впрочем, кажется, физически девушка не пострадала, разве что только морально. Когда вокруг взревели трубы и зажглись огни, остготы мгновенно забыли о ней, а также и обо мне.

— Это враги! — закричал кто-то. — Быстрее, к оружию!

Толпа варваров бросилась врассыпную, а я, наоборот, рванулся к Лаэлии. При этом я все еще сжимал в руках меч. Девушка скорчилась на земле, пытаясь прикрыться ладонями между ног, а рядом валялся заколотый мною остгот. Я и сам, когда подбежал ближе, изумился тому, какой он огромный и поблагодарил богов за выдачу, позволившую его так быстро сразить.

Вскоре вокруг быстро опустело, остались только мы и неподвижные тела здоровенного варвара и Евсения.

— Вставай, Лаэлия! — закричал я, пытаясь помочь девушке подняться, но она сначала даже не узнала меня и ударила кулаком в грудь, а затем пихнула в живот.

Мои раны немедленно начали кровоточить, а сам я пошатнулся. Затем стянул с себя остатки грязного окровавленного плаща и укрыл мою отчаянную воительницу. Только после этого она немного пришла в чувство и узнала меня. Когда я помог ей встать и заглянул в глаза, то поразился, какое море тоски и безумия плескалось в них. Вокруг между тем трубили боевые рожки и огни стремительно приближались к лагерю.

— Сукины ублюдки, скотины, какие же вы все-таки сукины дети! — повторяла она, кутаясь в мой плащ, а потом зарыдала навзрыд.

— Ну все, успокойся, все уже хорошо, все уже в порядке, — сказал я, похлопывая ее по грязной и исцарапанной спине. — Пойдем отсюда скорее, сейчас начнется сражение.

Я повел рыдающую и едва переставляющую от потрясения ноги девушку через лагерь, а со всех сторон уже раздались крики атакующего войска. В моем шатре оставаться было небезопасно, поскольку остготы могли попробовать захватить меня в заложники, а то и просто убить из мести.