Война за империю (СИ)

Тихо щелкнул выключатель светильника, спальня погрузилась во мрак.

— Возможно, ты права… — неожиданно вымолвил он. — Если бы потомки знали, как и где принимались великие решения, навсегда изменившие их жизнь… Но для них мы останемся титанами, напряженно мыслившими в гулких кабинетах и глубоких бункерах, за томами отчетов и кипами карт. В окружении подобных нам гигантов мысли. Наверное, так оно и к лучшему… Доброй ночи.

— И тебе доброй ночи.

Прошло минут пять, может быть десять, когда в темноте вновь раздался его голос. Вице-президент произнес слова, которые жена меньше всего ожидала от него услышать.

— Я боюсь… Пожалуй, впервые по-настоящему боюсь. Мировая война четверть века назад показала наглядно, что когда в жестком клинче сходится сразу несколько непреклонных игроков, то в финале рушатся любые довоенные планы. Никто не получает всего, на что рассчитывал. Вопрос лишь в том, кто потеряет меньше. Если Старый Свет полыхнет новой войной… я боюсь, что в конечном итоге ее проиграют все участники, даже мы.

— Сильные люди, — после недолгого молчания отозвалась Элеонора. — В точности по Киплингу.

— Что?

— Ты забыл. Редьярд Киплинг, 'Баллада о Востоке и Западе', - ответила жена и процитировала:

— О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.

Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,

Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

— Сильные люди… Да, очень точно сказано, — медленно, с расстановкой проговорил Рузвельт в глубокой задумчивости. — Сильные люди разных стран сойдутся в противоборстве… И никто не захочет уступить. А после уже и не сможет.

Глава 8

Большинство высших и средних военных учебных заведений при НКО СССР располагались в Москве. Большинство, но не все. Кузницей кадров военных врачей и подводников традиционно был Ленинград, лучшие штурманы выходили из стен Бакинского училища, 'знатных пушкарей' готовили в Новосибирском ракетно-артиллерийском. Насчет ракет явно поспешили, но 'пушкари Стерлигова' пользовались заслуженным уважением даже в Германии, куда регулярно отправлялись на стажировку. А лучшие военные инженеры выходили из стен Владимирской Академии Военно-инженерного управления. Здесь, в скромном трехэтажном здании дореволюционного кирпича, ковались кадры инженерных войск Красной Армии.

Генерал-лейтенант Сергей Викторович Черкасов, бессменный командир и начальник училища, любил пройтись по тесным, гулким коридорам, вдохнуть запах надраенных до блеска деревянных полов, послушать голоса, доносящиеся из аудиторий. Академия была его детищем, которое Черкасов растил и лелеял уже почти двадцать лет, с того времени, как отгремела первая советско-немецко-польская война (впрочем, совсем правильно было бы называть ее советско-немецко-польско-британской).

Близился полдень. Черкасов неслышно ступал по безупречно пригнанным доскам, обходя ежедневным дозором свои владения, приветствуя редких встречных сообразно их статусу и званию. Некоторые аудитории он миновал быстро, у других задерживался, оценивая ровный шум голосов или тишину письменной работы. Но у одной двери генерал остановился надолго, прислушиваясь…

Аудитория была небольшой, всего на два десятка человек. Двадцать 'учеников' — лейтенанты и капитаны, проходящие курсы повышения квалификации. Вдоль длинной доски, по тропке, ограниченной с обоих концов большими стендами со схемами, неспешно и размеренно ходил преподаватель, внушительно вкладывающий знания в головы слушателей. Среднего роста, чуть сутуловатый, он казался почти квадратным из-за размаха мощных плеч. Длинные руки, наверное, могли бы завязывать узлами танковые стволы. Короткий ежик волос убегал к затылку, отступая под натиском огромных залысин. На лице выделялся крупный 'римский' нос, как минимум раз сломанный.

При внушительных габаритах и достаточно впечатляющем виде, наставник двигался очень мягко, ступал плавно, словно ощупывая каждый сантиметр, на который ставил стопу. И говорил, размеренно, почти без пауз, сплетая предложения в один поток.

— При восстановлении металлических мостов ручную правку кувалдами погнутых, скрученных или иным образом поврежденных элементов, а также заварку старых заклепочных отверстий не допускают! По личному опыту могу сказать, что это самая тяжелая и в то же время самая распространенная ошибка, которую совершают девять из десяти воеинженеров на мостовых работах под огнем противника. Они либо сквозь пальцы смотрят на такие упражнения подчиненных, либо сами требуют того же. Если увидите что-то подобное, то даже если вокруг полный конец света, пресекайте любой ценой.

Поднявшись быстро, как на пружинке, один из слушателей, самый молодой — смугловатый, чернявый южанин — глянул на наставника со смесью задора и провокации.

— Разрешите, товарищ полковник!

Голос у него был звонкий, молодой, открытый.

— Давайте, Агаев, излагайте, — благосклонно кивнул Семен Маркович Солодин, офицер инженерных войск.