Война за империю

В наркомате среднего судостроения как обычно царило оживление и непонятная непосвященному чересполосица военно — морских, сухопутных и военно — воздушных мундиров, пиджаков представителей промышленности. Иногда попадались и строгие малиновые околыши представителей госбезопасности. Хотя, если присмотреться, народу в последнее время было больше чем обычно.

Несмотря на протесты сопровождающего, Кудрявцев послал его доложить о своем прибытии, а сам направился в свой кабинет. Интересно, неожиданно подумалось ему, а скучают ли кабинеты без хозяев? Если да, то мой должен чувствовать себя брошенным на произвол судьбы сиротинушкой.

Да, в своем кабинете Кудрявцев мог не появляться целыми месяцами. Ладно, хоть паутины нет, подумал он, глядя на пылинки на книжных полках.

Оставив вещи, он открыл портфель, вынул нужные бумаги, переложив их в отдельную папку, после чего закрыл скрипнувшую дверь на два оборота и направился к архиву. По дороге снова встретился прежний старлей, он что‑то пытался объяснить про срочность и необходимость. Кудрявцев просто отмахнулся, пообещав посадить на гаупвахту не в меру инициативного служаку. Развелось тут советчиков, с досадой подумал он, получая в архиве затребованные документы. Надо будет внушение сделать кадровикам. А заодно и непосредственному начальству. Будут артачится, вышлю их куда‑нибудь в Норвегию. Пускай подумают, как Шпицберген у империалистов отвоевывать. Это им не в наркомате штаны просиживать.

Ни с того ни с сего вспомнился полковник, ведший морпехов в тот рейд у Нарвика. Вот у кого канцелярские грызуны не забаловали бы.

Не смотря на свой нынешний статус и положение в наркомате, Кудрявцев по — прежнему не любил чиновников. Понимал их необходимость, но все равно не любил. Следует признать, что эта точка зрения в известной степени была обоснованной.

Прошедшая неделя вызывала головную боль не только у командира авианосного флота, но и у его непосредственного начальника, на голову которого свалились все организационные мероприятия по подготовке флотов Нового Мира. Вообще‑то, формально Сталин назначил ответственным за подготовку Николая Герасимовича Кузнецова, на которого были завязаны все вопросы организации и снабжения. Но обязанности наркома ВМФ, а вместе с ними дела дальневосточные, Исакова с его Черноморским флотом, Каспийскую флотилию с уделяемым ею невиданным доселе вниманием никто с него не снимал. Поэтому основная нагрузка по сколачиванию флота обеспечения вторжения, а вместе с нею и ответственность ложились на плечи Самойлова. Теперь он тянул на себе взаимодействие наркоматов ВМФ, общение с немцами и авиаторами. При таком грузе ссора его ученика с Поликарповым была совершенно не в масть и не в жилу, отбирая ценное время и суля немалые неприятности.

Сейчас у него в кабинете сидел и ждал ответа Сергей Владимирович Ильюшин. Формально пришедший по вопросу согласования поставок Су-4 флоту, а на деле полномочный и чрезвычайный посол Шахурина с предложением о перемирии.

Поначалу убежденный логикой и документами, предоставленными знаменитым авиаконструктором, Петр Алексеевич даже думал подписать бумаги и дать таки дорогу многострадальному По-1К на палубу. Но затем по старой своей привычке решил узнать мнение подчиненных. Кудрявцев при всей взбалмошности был достаточно здравомыслящ, умен и доселе в бодании с дубом не упражнялся. Наверняка столь резкое неприятие имело под собой основание. Тем более, что наиболее острые возражения относились к предыдущему варианту машины, чьи недостатки, по словам Ильюшина, были давно исправлены.

— Товарищ адмирал, генерал морской авиации Кудрявцев по вашему приказанию прибыл!

Самойлов только покачал головой. Сколько лет он знал этого человека, а Кудрявцев все такой же — при лелеемых усах щеточкой, неизменных круглых очках, быстрый и подвижный как стрелка компаса в магнитной аномалии. Петр Алексеевич вдруг поймал себя на мысли, что не помнит, сколько Кудрявцеву лет.

Подумать только, как бежит время… А ведь мы не просто делаем историю флота, подумал он, мы и есть история флота. Казалось, забытого, брошенного, распроданного и распиленного на металл. Но возрожденного, поднятого руками и нервами энтузиастов — фанатиков. Таких как он, как Кузнецов, Кудрявцев, как Клементьев… Это был длинный путь, но Самойлов помнил каждый его день, каждое падение и каждый шаг вперед.

Кажется, только вчера были рейды к берегам Испании, поездки на Дальний Восток и в Китай, статьи в газетах и специализированных журналах. Борьба за признание своего любимого детища, закончившаяся появлением нового рода войск. А кажется, что ничего не изменилось. И доведись все пройти с самого начала, они пройдут этот путь также плечом к плечу, ступенька за ступенькой.

Да, уверился он, это было правильное решение — вызвать Кудрявцева. Послушаем.

— Заходи. Присаживайся. Рассказывай, какие у тебя проблемы.