Война за мир

И если в том же XVII или XVIII веках короли практически ничего не предпринимали для повышения своей безопасности. Практически. Просто меняли людей в окружении и переставали общаться с учителями из Ангулема. То теперь – крепко задумались. Но опять-таки – в рамках действующей парадигмы мышления и возможностей окружения. Король потребовал обеспечить свою безопасность. И все причастные бросились выполнять это вполне справедливое требование. Неизвестные прислали переодетых убийц? Значит, нужно защищать короля от переодетых убийц. И в считаные недели вокруг монарха и всех влиятельных персон возникли фильтры, пройти через которые случайным людям стало технически невозможно.

И если бы в этот раз Империя повторила свой прием, то ее убийцы смогли бы резать только мелких сошек. Да и то – в первые часы. А потом бы и их прикрыли усиленными, хорошо вооруженными нарядами полиции.

Но Империя поступила иначе…

Беда всех генералов в том, что они готовятся практически всегда лишь к прошедшей войне. В лучшем случае – к ее адаптированной версии. Поэтому такого развития событий, что случился пятнадцатого июля 1925 года, никто не предвидел. Хуже того – предвидеть не мог. Ведь подобный поступок выходил за пределы парадигмы мышления эпохи. Так никто не делал и не думал. И если прислать убийц еще куда ни шло. Пусть и некрасиво переодевать их в блюстителей правопорядка, но в целом – обыденно. То прислать целые банды ликвидаторов в рамках полноценной войсковой операции было за пределами добра и зла.

Единственной зацепкой было поведение Императора Запада, который организовал нападение на Гнездо Грифона довольно крупными силами. Но как он это делал? Медленно накапливал агентуру возле Санкт-Петербурга. И ночью попытался провести организованную атаку.

Эта схема в Лондоне была знакома, и ее честно отрабатывали. По всему пригороду столицы Великобритании шныряли агенты контрразведки и вынюхивали подозрительных личностей. И в материковой части Альянса делали то же самое.

Они не могли выпрыгнуть из коротких штанишек реальности и придумать за Империю то, как она будет атаковать. Тем более что последние тридцать лет инициатива в этом вопросе практически исключительно находилась в руках Запада. Да, один раз Николай Александрович психанул. С кем не бывает? Но ведь он, по сути, не стал ничего выдумывать необычного. Сделал то, что было понятно и доступно для всего цивилизованного мира…

Двенадцатого июля группа новейших высотных дирижаблей, переброшенных с Тихоокеанского театра военных действий, загрузившись людьми и грузами, вылетела по большой дуге в сторону Бискайского залива. Стараясь при этом никак не попадаться на глаза представителям Альянса. То есть, двигаясь практически исключительно над морем и вдали от основных судоходных маршрутов, благо, что дальность перелета тяжелых дирижаблей это позволяла.

И вот четырнадцатого июля, с наступлением темноты, эти дирижабли двинулись к побережью Франции. И далее – на Париж. Благо, что радиомаяк в виде Эйфелевой башни имелся замечательный. Не промахнешься. А триангуляция на другие «громкие» радиопередатчики позволяла очень недурно позиционировать небесные корабли в условиях ужасной видимости. Они шли словно подводные лодки – на ощупь… на слух то есть. Однако часа в два ночи пятнадцатого июля сумели достигнуть пригорода Парижа.

Там их уже ждали.

Шли дирижабли с плавным снижением, используя потерю высоты как инструмент дополнительного разгона. Поэтому к пригороду они подошли на высоте около километра.

Группа световых сигналов на поле подавалась фонариками. Люди разошлись по углам просторного пшеничного поля и, лежа на земле, мигали фонариками в небо. Просто дергая шторками. В той девственной темноте, которая прятала пшеничное поле своим уютным покровом, эти огоньки были очень хорошо заметны. Поэтому дирижабли выходили к полю один за другим.

Снижались.

По десантному тросу вниз спускалась часть бойцов. Они знали, что делать. Приняв один парковочный конец, они с помощью кувалд и стальных кольев закрепляли его. Потом второй. Потом третий. И так далее.

Когда дело было сделано – дирижабль, оперируя паровыми лебедками, деликатно притянул себя к грунту. Открыл аппарель грузового отсека. И оттуда выехал уже прогретый тяжелый грузовик. Потом еще один. И еще. И все – с бойцами.

Выехали.

Отъехали в сторонку.

И дирижабль, сбросив парковочные тросы, плавно ушел в небо. А рядом – второй… третий… четвертый…

Все происходило так быстро и слаженно, что за полчаса удалось управиться. Оставив на земле сорок два больших грузовика с толпой до зубов вооруженной пехоты. Все в гвардейской форме Альянса. И с вооружением Альянса. Разве что станковые крупнокалиберные пулеметы были установлены на грузовиках по-имперски. Слишком уж большую пользу они несли.

Выгрузились.

Привели себя в порядок.

И двинулись на спящий Париж, который еще не знал, какая радость его ожидает. Ведь, в отличие от Лондона, с ним Николай Александрович всегда поступал очень обходительно.

Только не в этот раз…