Война за небесный мандат

Армия конунга Дании,
Резво на берег спешившая —
Как бесконечно страдание
Отнятых силами высшими!

Надо — поклонятся Одину,

Автор потряс произволами,
Севера люди — за родину
Норманы бьются с монголами!

Орды царя монголоидов

Всех потрясают вниманием,
Армию выпустить стоило?
Плачет погибшая Дания!

Огры мадьярские бравые,

Гунны, сменившие лежбище,
Ищут добычу кровавую —
Быстро найдите убежище!

Лечь на безледном побоище,

Армия наша — изменница!
Честь в человеческом стойбище
Тысяч на десять не ценится…

Острое очень оружие —

Бронь пробивает безжалостно,
Уголь чернеет от ужаса!
Дверь открывается фаллосом…

Еллинг могилами братскими

Турки покрыли отчаянно,
Запад за градами датскими
«Ахтунг!» — вопит неприкаянно.

Вот и свершилось возмездие,

Те, кто грешили — ответили,
Рюген, уплывший в безвестие
Атомным взрывом столетия…

А рмия конунга Дании,

Резво на берег спешившая —
Как бесконечно страдание
Отнятых силами высшими!
Надо — поклонятся Одину,
Автор потряс произволами,
Севера люди — за родину
Норманы бьются с монголами!
Орды царя монголоидов
Всех потрясают вниманием,
Армию выпустить стоило?
Плачет погибшая Дания!
Огры мадьярские бравые,
Гунны, сменившие лежбище,
Ищут добычу кровавую —
Быстро найдите убежище!
Лечь на безледном побоище,
Армия наша — изменница!
Честь в человеческом стойбище
Тысяч на десять не ценится…
Острое очень оружие —
Бронь пробивает безжалостно,
Уголь чернеет от ужаса!
Дверь открывается фаллосом…
Еллинг могилами братскими
Турки покрыли отчаянно,
Запад за градами датскими
«Ахтунг!» — вопит неприкаянно.
Вот и свершилось возмездие,
Те, кто грешили — ответили,
Рюген, уплывший в безвестие
Атомным взрывом столетия…

Глава 30. Полет Валькирий

Однажды, в тринадцатом веке, в спокойном доселе краю, пахали в лесу дровосеки и жизнь проклинали свою. С утра и до ночи работай, налоги барону давай, детишек корми желторотых, помрешь и поднимешься в рай. Дубок вековечный завален и с треском упал в бурелом. Трухлявый пенек обкорнали и тут же уселись на нем.

— А где это было? На Рейне, где делают рыбки буль-буль?

— Не там, а в холодном Голштейне. Прохладном (был месяц июль). Повсюду зеленые листья, грибов и цветов круговерть, и время подумать о жизни. Но вот приближается смерть! Нашествие гуннское снова?! Спаси от незванных гостей! Звенят золотые подковы за тем перекрестком путей. Чье это огромное войско?

— А кто его знает, мужик. Они говорят по-монгольски и саблями делают «вжик»! Один из пришельцев в кафтане поверх золотистой брони…

— Ну что замолчали, пейзане? Оглохли, Христос сохрани? — лениво и очень неспешно, сжимая поводья в руке, Пусянь вопрошает с усмешкой на датском своем языке (Он был, говорят, полиглотом. Пока продолжается жизнь — с утра и до ночи работай, а также прилежно учись).

Крестьяне от страха вспотели, но смелый нашелся один:

— Да мы ничего не хотели от вас, молодой господин…

— Какая ирония, братцы, — Пусянь повернулся к своим, — могу стариком называться, а эти зовут молодым. Спасибо, небесные сферы! За тысячи старых грехов меня назовут Агасфером на сотне земных языков!

Крестьянам:

— По этой дороге мы к немцам идем на войну. Платить не забудьте налоги в мою (не барона) казну!

И скрылся за тем поворотом, желая победу добыть. Крестьяне вернулись к работам — налоги придется платить!