Война за небесный мандат

— В этом конфуцианцы не знали себе равных, — прохрипел наконец-то разлепивший губы Эверард. — Раздавать посмертно императорские и королевские титулы, это надо же. Пепреплюнули все известные и неизвестные мне наградные системы.

— Так мы и при жизни можем, — отозвался Пусянь. Покопавшись в сумке, он извлек подаренный патрульными атлас на китайском языке. — Мир еще больше, чем мы думали! Выбирай. Вот эта огромная страна на самом юге, окрашенная в белый цвет. Нан-Дзи-Жоу, — прочитал он по складам.

— Антарктида, — машинально перевел Эверард.

— Там должно быть очень тепло, — заметил Пусянь.

Эверард скривился.

— Зубы болят? — участливо спросил беглый император.

— Такой пошлой шутки я не слышал с 1944 года, — неохотно ответил Эверард.

— С какого года? — не понял Пусянь.

— Год Деревянной Обезьяны, — тоскливо уточнил Эверард.

— Варвары, — презрительно процедил император.

Интерлюдия-6. Пусянь против Муссолини

На краешке света, в угрюмой долине,
В тени вулканических скал,
Сражались герои — Пусянь с Муссолини —
И кто-то из них проиграл.

Пусянь был пришелец из древней эпохи,

Он был узкоглаз и суров,
Его не страшили фашистские лохи,
«Наследники римских орлов».

Свирепый клинок был откован в Дамаске,

Инцест воплощенный и Секс,
Трещали стальные фашистские каски,
Мозги превращались в бифштекс.

Узрев, как ужасен в бою император,

Бенито дрожащей рукой
Схватил пистолет-пулемет Фонтберната —
И снова отправился в бой.

Свинцовые пули жужжали как осы,

Пощады не знал «Фонтбернат»,
И время пришло отвечать на вопросы
«Что делать?» и «Кто виноват?»

Ну кто виноват? Дураки и дороги,

Известная эта беда.
(От битвы проснулись подземные боги —
Их будят везде и всегда).

И бабочки крылья в резиновой ленте

Мелькают, зовут на борьбу,
И сразу из двух пистолетов Глизенти
Пусянь открывает стрельбу.

Приятно, опять пригодились трофеи,

Пусянь на гашетки нажал —
И пули пробили аорту злодея,
И дуче на землю упал.

Могила в степи — вот такая картина.

Над ней возвышается гриб.
Он мог быть владыкой страны Сан-Марино,
Но в битве с Пусянем погиб.

Выходит на брег победитель — и взору

Его приоткрылся пейзаж:
Армада стальных крейсеров и линкоров,
И в каждом — стальной экипаж.

На флагмане том, опираясь на бортик,

И крепко держась за штурвал,
Стоял флотоводец по имени Хорти,
Он был сухопут-адмирал.

А в трюме его, перевязанный леской,

И с кляпом вонючим во рту,
Валялся кровавый палач Антонеску,
Последний румын на борту…

…Ступайте, ищите, не знайти покоя!

Найдите в сплетениях строф
В двадцатом, в тринадцатом веке героев,
Злодеев и просто козлов.

Не этот, который рифмуется с «Таллинн»,

Не тот, где последняя «я»,
Но были другие из бронзы и стали!
О них не напомнить нельзя!

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ