Война за небесный мандат

Глава 34. Уэльсмерть, Четырнадцатый воин и Король Севера

Британия встретила хмуро. Она не простила обид. Когда возвращались манчьжуры, был берег туманом укрыт. Три шлюпки разбились о скалы, но это еще полбеды. Отправленный в море штурвалом, Пусянь наглотался воды. Пытался убить полководца, ему заслонивший маяк, ударом предательским лоцман — наемный английский моряк. Он мстил за семью и отчизну, тирана пытался сразить. Судьба оказалась капризной, Пусяня оставила жить. В парламенте лондонском спикер от ужаса громко кричит, что только с трудом превеликим его откачали врачи. И шепот на улицах: «Братцы! Управа нашлась на чуму! Пусянь начинает сдаваться, недолго осталось ему».

Очнувшись на пятое утро, напомнил врачам мертвеца. И долго румянами с пудрой закрашивал бледность лица. Сменил после ванны одежду, уселся на трон, не в постель. Быть должен красивым и свежим владыка несчестных земель. В душе проклиная бригантов, велел созывать курултай. Собрались его лейтенанты — Ваньянь, Хушаху, Хубилай. Последний из этой обоймы, в делах и сражениях скор, отдельных рассказов достоин, пока что — короткий обзор:

Когда Темуджина казнили (ему поломали хребет), шести благородных фамилий простыл из Монголии след. Бежала семья Темуджина, что власть в потеряла в борьбе — четыре наследника-сына, батыр Субудай и Джебе. Спешили уйти от расправы, стремились укрыться в тайге, в пределах китайской державы, где правил тогда Мадагэ. Погонщики многих настигли еще на монгольской земле. Кого-то поджарили в тигле, кого-то сварили в котле. Устали Джамухи холуи за пядью прочесывать пядь, но младшего сына — Толуя — они не смогли отыскать.

Испачкан в навозе и глине, и в грязные тряпки одет, был принят с почетом в Пекине, теплом и заботой согрет. Его не считали балластом, напротив — тузом в рукаве. Закон «разделением властвуй» сидел у царя в голове. Толуй, не совсем бестолковый, в течение множества зим наследником трона степного считался — и был таковым. Когда возмутились кидани, меж двух наковален зажат, Толуй, поддержавший Пусяня, отправился с ним на закат. В десятках порученных миссий, живой демонстрируя пыл, отважно сражался в Ориссе, где грудью Пусяня прикрыл. Ему завещал, умирая, вцепившись в застежку плаща, следить за судьбой Хубилая — и другу Пусянь обещал, что с ним ничего не случится, и слово пока что сдержал.

Уже Хубилаю за тридцать, и он боевой адмирал. Доверить такую работу монголу?! Да будет ли прок?! Но водит морскую пехоту успешно Толуев сынок. Английских баронов немало сразила его татарва. Он брал в Нидерландах каналы, и даже топил острова. Залив перекрывший баллистой, лежал островок Березань. На нем гарнизон эллинистов велел уничтожить Пусянь. Почуял сернистые газы монгол, прогулявшись по дну, поджег — и взметнул камикадзе цунами взрывную волну! Теперь ни на карте, ни в море тот остров с огнем не сыскать — косатки с акулами спорят, и трупы спешат обглодать…

Но груз этих воспоминаний, весьма для души дорогой, сейчас не волнует Пусяня, он занят проблемой другой.

— Что слышно в Британии нынче?

— Собачий не слышится лай. Страна — как без челюсти пинчер, — пытался сострить Хубилай. — Я здесь умираю со скуки, и блох развожу в бороде. К оружию тянутся руки, но цели достойные где?! Монгольские волки — не овны, — Толуя волнуется сын, — мы тоже на что-то способны, не только с тобой, господин!

— Путь к славе быть может порочным, — не к месту заметил Пусянь. — Я выбрал на глобусе точку. Мой друг, отправляйся в Бретань. С собой прихвати легионы, и сразу подмоги не жди. Да ладно, ты вроде ученый. К покорности край приведи. И герцога Красного Джона, - Пусянь покрутил кадуцей, - заменит тиран просвещенный в моем безупречном лице. Заменит тиран просвещенный, какого бретонец не знал! Я варвар, но только не Конан — другой породил сериал. Пускай боевые тамтамы врагам предвещают беду! Я знаю — ты чудные храмы построишь в стране Гвеннхаду.

Лишенный гордыни и спеси, тогда Хубилай-коммодор поклон Чингисхану отвесил и тут же оставил шатер.

— Огни загорелись на башнях, — другой полководец изрек, при этом намеренным кашлем внимание хана привлек. — Ты слышишь удары по рельсе, как будто зовут на обед? Восстали крестьяне в Уэльсе, и лорды валлийские вслед. Засады в ущелиях темных разбросаны здесь или тут. Их лучники — парни не промах, без промаха в яблочко бьют. Нас жалит с безумствием лерпий на стрелах размазанный яд. Пусянь поражения терпит — мятежники эти твердят. Душа еле держится в теле, унижен, закован в ярмо. И если ирландцы сумели, валлийцы тем более смо…