Война за океан. Том второй

Оказалось, что Удога крещен, что он прежде знал Невельского, бывал у него в Петровском, что там служит брат Удоги. Все это гольд объяснил частично по-русски, а большей частью с помощью Сычевского. Он звал губернатора на берег.

– Мы редко съезжаем в деревни, – ответил губернатор. – При нашем приближении люди разбегаются.

– Тут люди тебя ждали, – отвечал гольд.

«Я награжу его, – подумал Муравьев. – Если Невельской доверил этому гольду такой важнейший документ, значит, он заслужил его доверие!» Муравьев убеждался, что тут начинается сфера влияния Амурской экспедиции.

– Им известно было о сплаве! – воскликнул губернатор. – Русских никто не страшится! Нас ждали!

У Муравьева был глаз на людей. Много было случаев, когда дельных людей он быстро переманивал к себе на службу. Так произошло с Завойко. Этот гольд, конечно, не Завойко, масштабы иные, но Муравьев живо сообразил, что при всей незначительности своего положения сейчас гольд может стать очень значительной фигурой в будущем и оказать Муравьеву неоценимые услуги. Он умен, есть вид, рост, лицо европейца! Муравьев всегда желал иметь в простом народе своих людей. Такие люди были у него и в Иркутске, и в Забайкалье, и на Шилке, например Карп Бердышов. И здесь на сплаве – Алексей и Маркешка Хабаров. Конечно, такие же люди, свои, надежные, должны быть у губернатора среди туземцев.

Удога смотрел с любопытством и все запоминал. Люди, которых он встретил сейчас во главе с Муравьевым, были для него свои, долгожданные. В них он всегда верил, их ждал и он, и его близкие и знакомые. Поэтому он и чувствовал себя с ними совершенно свободно, как с братьями, с которыми был лишь разлучен.

– А ты не из этой деревни? – спросил у него Муравьев.

– Нет, я сверху. Моя деревня называется Бельго. Теперь я поеду домой.

Сычевский объяснил гольду, что губернатор доволен им, благодарит за доставку письма и что им для сплава нужны проводники, глубины реки неизвестны, а баржи можно вести только по глубоким местам, и поэтому губернатор просит Удогу быть проводником и помочь провести сплав.

Удога был тронут. Он сказал, что согласен. Ему дали кошелек с серебряными рублями.

– Мне не надо, я не за деньги сюда ехал, – ответил Удога.

Муравьев заметил, что это человек с большим достоинством. Офицеры были удивлены. Всяких по дороге видели, но такого в первый раз. Все туземцы, с которыми приходилось встречаться, торгашили и рады были любой подачке.

«Видно, Невельской воспитывает их тут на свой лад, – иронически подумал Муравьев. – Где-то Геннадий Иванович и гольдов подыскал по себе».

– Хорошо, – сказал губернатор, кладя руку на плечо гольду. – Если ты не хочешь брать серебро, то я награжу тебя по-другому. А кошелек все-таки прими, это тебе плата за работу. Мы даром проводников не берем. Такой у нас закон. А как живет Невельской? – спросил губернатор.

– У него продуктов мало, он голодный, и маленькая девка у него болеет, и баба тоже болеет.

– Так о сплаве знают в деревнях у вас?

– Все знают. Все люди знают, что идет Муравьев.

Губернатор был польщен. Он твердо решил наградить Удогу. Кивком головы он показал, что беседа окончена. Гольда послали обедать на баржу к казакам. Сычевский поехал с ним.

– Это Муравьев? – спросил гольд у Сычевского.

– Ты знаешь Муравьева?

– Да, слыхал, Геннадий Иванович говорил.

– Ты говорил с Муравьевым, – торжественно сказал Сычевский.

Гольд помолчал, потом спросил:

– Муравьев генерал?

– Генерал!

Гольд кивнул головой.

– А ты знал, почему надо было доставить письмо? Почему ты здесь нас ждал?

– Я ждал здесь потому, что тут нужно оставить ваш отряд. Оставит Муравьев тут людей или нет? Ты скажи ему, что я бы лучше остался тут с вашим отрядом, а вам нашел бы других проводников. Я был бы тут нужней.

Гольд стал рассказывать, почему надо оставить здесь отряд, и сетовал, что сразу не сказал об этом губернатору, при встрече. Потом он сказал, что ему уже несколько дней тому назад известно было, что сплав благополучно прошел мимо Айгуна.

– Кто же тебе сказал об этом? – спросил Сычевский, изумляясь, как могли прийти об этом сведения раньше сплава. Видно, тут какой-то туземный телеграф.

– Мне сказали об этом маньчжурские торгаши, которые проплывали на лодке.

– А что говорят о нас маньчжуры?

– Они говорят, что вы дали в Айгуне взятку, мешок с серебром, и амбань за это пропустил вас.

Гольд хотел добавить, что маньчжуры утверждают, будто русские вообще всех подкупают и всем дают серебро, но смолчал, так как не хотел обидеть Сычевского, который только что вручил ему кошелек с серебром. А то будет походить на айгунского амбаня, будто Удога такой же, как он.

Эти маньчжуры пронюхали, что Удога ждет русских и хочет им что-то передать, и стали допрашивать его. Удога ничего не сказал. А когда они пытались его схватить, он раскидал маньчжуров и еще пригрозил им ножом. Потом пришлось убираться. Удога жил два дня на протоке у дяди, скрываясь. Никто не выдал.

Лодка подошла к барже. Сычевский велел казакам накормить гольда, вымыть и дать ему форму.

– А потом доставьте его ко мне.