Война за Проливы. Решающий удар

– С той поры, как франко-британская коалиция вмешалась в русско-турецкую войну на стороне людоедского османского режима, эпоху Венского конгресса можно было считать закончившейся, а вместо нее началась эпоха Парижского трактата, жестоко ограничившая Россию. Это уже не было такое тихое и спокойное время, в Европе гремели войны, потому что новым игрокам – стремительно растущим Пруссии и Сардинскому королевству – требовалось место под солнцем. И даже смена континентальных лидеров после краха второй империи Наполеона Третьего ничуть не изменила сути политического европейского проекта, который продолжал быть нацеленным на ограничение возможностей Российской империи… При этом, вступая с Россией в постоянные союзы и временные коалиции, вовлекая ее в свои дела, наши европейские партнеры преследовали только свою выгоду. И все это закончилось однозначно и радикально – в грохоте бомб, взорвавшихся на Большой Морской улице в Санкт-Петербурге; и вам, ваше британское королевское величество, об этом известно не хуже моего. Если до того момента все перемены во внутренней и внешней российской политике носили временный характер и могли быть легко повернуты вспять, то после него переход в новую реальность стал необратим. И как раз сейчас новый мир полностью вступил в свои права. Мы изменили его до неузнаваемости, убрав из него большинство камней преткновения, и теперь перед всеми нами стоит двоякая задача. С одной стороны, мы должны обеспечить миру предсказуемость и стабильность, а с другой – не лишить его возможности непрерывного поступательного развития.

– А еще мы должны помнить о том, что большая ненависть часто рождается из большой любви, – неожиданно трезво сказал кайзер Вильгельм. – И это касается не только влюбленных и брошенных юных девиц, но и целых государств, которые вдруг разочаровываются в своих вчерашних союзниках. Мы в Германии не хотели бы такой судьбы Континентальному Альянсу, и желаем надеяться, что он будет устроен так, что никогда не сможет распасться. Нам не хочется, чтобы однажды вся Европа объединилась против Германии, чтобы умерить ее амбиции, как уже однажды умерялись амбиции Франции и России. Со своей стороны я хочу вас заверить в том, что Второй Рейх будет верен своим обязательствам ровно до тех пор, пока им верны другие участники этого соглашения, в первую очередь – Россия.

– Ну хорошо, – сказал король Эдуард, – вот это серьезный разговор. Со своей стороны, Британская империя хотела бы, чтобы все участники Континентального Альянса на официальном уровне подтвердили принцип нерушимости ее границ и права законно владеть всеми контролируемыми ею территориями, включая Аравию и область Кале.

– Российская империя готова дать вам такие гарантии, – сказал император Михаил, – но должен сразу предупредить, что действовать они будут ровно до того момента пока вы сами будете в состоянии удерживать за собой эти территории. Помогать вам обороняться от внешних относительно Континентального Альянса врагов мы будем, как и бороться с различными стихийными невзгодами, а вот справляться с различными национально-освободительными движениями вам предстоит уже без участия русских солдат. И лучше всего, если это будет делаться без пролития крови. В ближайшее время вашим лондонским политикам придется всерьез призадуматься над тем, как, опираясь на еще имеющиеся возможности, превратить всю территорию Империи в единый монолит, где не будет ни англичанина, ни валлийца, ни шотландца, ирландца, южноафриканца, или индуса, и так далее, а будут только великобританцы – одинаково образованные и верующие в одинаковые истины. В противном случае с прицелом лет так на пятьдесят я и гроша ломаного не дам за вашу пресловутую империю, над которой никогда не заходит солнце.

– Да, отец, – сказала принцесса Виктория Великобританская, – это и в самом деле так. Или мы переймем опыт общежития разных народов, имеющихся у Российской империи, или наша любимая Британия падет в прах, чтобы больше никогда не подняться.

– Хорошо, – немного подумав, произнес король Эдуард, – мы принимаем эту оговорку нашего племянника Майкла, ибо она справедлива. А теперь мы хотели бы услышать, что по этому поводу скажет другой наш племянник, Уильям?

– Я буду придерживаться той же политики, что и брат мой Михель, – сказал кайзер Вильгельм. – Германия не будет поддерживать внутреннее недовольство в других странах-участниках Континентального Альянса, и точно так же мы никому не будем оказывать помощь в подавлении мятежей и восстаний, если иного не будут предусматривать взаимные двухсторонние договоры там, где проблема у нас с соседом одна на двоих. Я имею в виду Польшу и ее гордых панов, которым зачастую нечем прикрыть голый зад, но спеси при этом больше, чем у королей. Возможно, такие случаи возникнут у нас и в колониях, но вместе с тем на каждый из них потребуется отдельный двухсторонний договор.

– Это справедливо, – сказал император Михаил, – поэтому Россия тоже будет придерживаться этого правила, предложенного моим братом Вильгельмом. Так что быть посему.