Война за Пустоши

Внезапно Ай-Ша вздрогнула, выронила кинжал и обмякла у меня в руках. Из уголков ее рта потекла тоненькая струйка крови, и орчанка завалилась прямо на меня. Я вывернулся из-под падающего тела, скатился вместе с покрывалом с ложа, выдернул из ножен меч и наконец вскочил на ноги. Но Урр не пыталась нападать, она продолжала стоять на коленях над телом подруги. Я с недоумением обнаружил костяную рукоятку ножа, торчавшую из-под левой лопатки Ай-Ши. Кажется, именно этим ножом мы вместе еще недавно резали мясо.

— Не кричи, если жить хочешь! — тихо, но внятно произнесла Урр. Она наклонилась и выдернула нож из тела убитой, после чего хладнокровно вытерла клинок о покрывало, оставив на нем широкие темные полосы.

— Зачем ты убила свою подругу? — спросил я, продолжая держать меч в руке. Кричать я, конечно, не собирался, но по-прежнему не понимал, что происходит. И если с Ай-Шой теперь все было более-менее понятно, то поступок Урр оставался для меня загадкой.

— Она мне не подруга! — возразила Урр, тоже поднимаясь с ложа. — Мы из разных кланов. Она свободная, я — почти рабыня. Она женщина Глуума, он ее очень ценит. Я… тоже женщина Глуума, но меня он презирает. Я — дочь вождя, а мои родичи отдали меня Глууму в знак покорности. Не орки, а трусливые крысы. Я не хочу так жить, но если я попробую вернуться в клан, меня отправят назад к Глууму. А больше уходить некуда. Поэтому я предлагаю тебе сделку. Я помогаю тебе уйти, а ты берешь меня с собой на Север. И еще! Глуум хочет получить твою голову, а я хочу получить голову Глуума! Сделай мне такой подарок, в конце концов, я сегодня спасла тебе жизнь.

— Так уж прям и спасла? — усомнился я. Меч я по-прежнему держал направленным на нее.

Орчанка презрительно фыркнула.

— Видишь вон тот кувшин? — спросила она. — Воин не должен отказываться от чаши вина из рук дочери вождя. Чаша вина, затем ночь любви, потом ты засыпаешь и не просыпаешься…

— Меня сложно отравить, — возразил я.

— А тебя никто не собирался травить. В вине отвар степных трав, его дают больным и раненым, чтобы они на время забылись и перестали ощущать боль. Ты бы забыл обо всем, что тебя тревожило. Заснул бы без сил, Ай-Ша постаралась бы. А ты сначала не стал пить вина, потом собрался уходить… Ай-Ша искусна не только в любви, она умеет убивать. Умела. Глуум ее очень ценил. Он приказал сделать для тебя все, на что мы способны. Лишь бы ты был доволен и не пытался уйти. А если все же попробуешь уйти или хотя бы заговоришь об этом — велел тебя убить. Поэтому он послал не только Ай-Шу, но и меня. Если бы я помогла ей, ты бы уже был мертв. Но я помогла тебе и прошу помощи взамен. Помоги мне вернуть свободу, и мы в расчете. Теперь ты возьмешь меня с собой на Север?

Я задумался. Слова Урр звучали логично. Захоти она меня предать, ничего не помешало бы ей сделать это. Более того, она могла сделать это прямо сейчас. Ей достаточно просто закричать, в смерти Ай-Ши наверняка обвинят меня. И вряд ли Глуум выпустит меня из Орды только для того, чтобы Урр шпионила для него в Черном замке. Я в качестве пленника или заложника в Орде гораздо ценнее. А Черный замок Глуум, похоже, уже считает своим. Что же, посмотрим, как у него это получится!

— Хорошо, я согласен взять тебя на Север. Мир? — предложил я.

— Перемирие. Пока перемирие. А сейчас нам надо собираться и уходить.

Орчанка скользнула с ложа. Не раздумывая долго, она открыла ближайший сундук, покопалась в нем, но ничего не стала доставать и скинула ковер со следующего.

Я прислушался, но снаружи по-прежнему доносились лишь разговоры орков, гревшихся у костра. Шумели они не больше обычного, и тревоги в их голосах не слышалось. События, произошедшие в шатре, пока оставались тайной для находящихся снаружи.

— Владыка позволит мне обратиться к нему с нижайшей просьбой? — спросила внезапно Урр.

Чего-чего, а такого я от нее не ожидал. Что-то не верится, что эта гордая степная кошка способна нижайше просить. Скорее, такая попытается свернуть Владыке шею и взять все нужное без просьб и дозволений.

— Обращайся, — буркнул я и, ощутив себя десятником в казарме и полным идиотом, поспешил поправиться: — Говори, Владыка позволяет!

Поправился, Тьма меня разорви! Хорошо хоть не сподобился милостиво кивнуть. Как там написано в наставлениях по этикету, «выражая благоволение к просителю».

— Не соблаговолит ли Владыка надеть хотя бы штаны? — продолжила Урр тем же покорно-вкрадчивым тоном, шедшим ей как корове кольчуга. — Или он так и собирается скакать по степи с голым задом?

— А сама-то? — невольно вырвалось у меня.