Война за самоцветы

На ночлег они остановились в перелеске у северной границы Брэтильского леса, недалеко к югу от Бритиаха. Хурин лег в отдалении от остальных; и на следующий день, еще прежде чем рассвело, он поднялся и, пока его спутники спали крепким сном усталости, покинул их, пересек брод и пришел в Димбар.

Когда спутники Хурина пробудились, он уже был далеко, а у реки стоял густой утренний туман. Время шло, а Хурин не

[стр. 262]

возвращался и не отвечал на призыв, и люди начали опасаться, что его уволок какой-нибудь зверь или рыскавший неподалеку враг. «Последнее время мы утратили осторожность, — сказал Асгон. — Здесь тихо, слишком тихо, но под листьями таятся глаза, а за камнями — уши».

Когда туман растаял, изгои пошли по следу Хурина; но след довел их до брода, а там оборвался, и они не знали, что делать.

— Раз он оставил нас, давайте вернемся в наш родной край, — сказал Рагнир24. Он был самым молодым из них и плохо помнил времена до Нирнаэт.

— Старик повредился умом. Во сне он странным голосом говорит с тенями.

— Нечему дивиться, коли так, — отозвался Асгон. — Но кто еще мог бы стоять с прямой спиной, после такого-то врага? Нет, он наш законный повелитель, что бы ни делал, и я поклялся следовать за ним.

— Даже на восток через брод? — спросили остальные.

— Нет, на том пути надежды мало, — ответил Асгон. — И я не думаю, будто Хурин далеко уйдет по нему. Все, что мы знаем о его намерениях, так это то, что немного погодя он собирался отправиться в Брэтиль и что у него там дело. Мы сейчас на самой границе Брэтиля. Давайте поищем его там!

— А с чьего дозволения? — спросил Рагнир. — Тамошний народ не любит чужаков.

— Там живут добрые люди, — сказал Асгон, — и [господин>] владыка Брэтиля в родстве с нашими старопрежними владыками25.

Прочие, однако, были в сомнении, потому что уже несколько лет из Брэтиля не доходило никаких известий.

— Кто знает, вдруг там сейчас орки хозяйничают? — сказали они.

— Скоро мы узнаем, что там деется, — продолжал Асгон. — Не думаю, будто орки намного хуже истронов. Если оставаться нам изгоями, я бы лучше искал приют в зеленом лесу, а не в студеных холмах.

Так что Асгон повернулся и пошел обратно, к Брэтилю; а прочие последовали за ним, ибо у него было отважное сердце и люди говорили, что Асгон родился в рубашке. Еще до ночи они углубились в лес, и их приход не остался незамеченным; ибо халадин сделались еще осторожнее, чем раньше, и бдительно стерегли свои рубежи. В [середине ночи >] предрассветных сумерках, когда все пришельцы, кроме одного, спали, их лагерь окружили, а дозорного схватили и заткнули ему рот: он еле успел поднять тревогу.

Тут Асгон вскочил и велел своим людям не хвататься за оружие.

— Видите, — крикнул он, — мы пришли с миром! Мы эдайн из [Митрима>Хитлума>] Дорломина.

*— Может, и так, — отвечали порубежники. — Но еще не рассвело. Наш предводитель разберется с вами, когда станет посветлее.

[стр. 263]

Порубежники, во много раз превосходя числом Асгона и его людей, взяли их в плен, отобрали оружие, связали руки, а после отвели к своему предводителю Эбору; и тот спросил у чужаков, как их звать и откуда они явились.

— Так вы эдайн Севера, — сказал он. — То подтверждает и ваша речь, и ваше снаряжение. Может статься, вы ищите дружбы. Но увы! Одолели нас несчастья, и мы живем в страхе. Господин мой Мантор, воевода северных пределов, не здесь, и посему я должен повиноваться приказам халада, предводителя Брэтиля. К нему следует отослать вас немедля и без дальнейших расспросов. Доброго вам пути!

Так вежественно говорил Эбор, но особых надежд не питал. Ибо новым предводителем был Харданг, сын Хундада. По смерти бездетного Брандира халадом сделали его, поскольку он был из халадин, рода Халэт, из которого избирались все предводители. Харданг не любил Турина, а ныне не питал любви и ко всему Дома Хадора, чьей крови в нем не было. Не был Харданг дружен и с Мантором, который также был из халадин.

Окольными путями доставили к Хардангу Асгона и его людей, завязав им глаза. Наконец достигли они чертога предводителей на Обэль Халаде26; сняв с их глаз повязки, стражи ввели чужаков внутрь. Харданг восседал на своем троне и взирал на них без приязни.

— Мне сказали, что вы явились из Дорломина, — заговорил он. — Но зачем вы пришли, мне неведомо.* Мало хорошего явилось в Брэтиль из той земли; не жду я добра и сейчас, ведь то вотчина Ангбанда. Холодный прием ожидает здесь тех, кто прокрался сюда, чтобы разведать наши пути!

Асгон сдержал свой гнев, но отвечал не робея:

— Мы пришли не украдкой, повелитель. В лесной науке мы навыкли не хуже вашего народа, и нас не взяли бы так легко, будь у нас причина для страха.

Мы — эдайн и служим не Ангбанду, но Дому Хадора. Мы думали, что таков и народ Брэтиля и что здесь привечают всех верных людей.

— Тех, кто доказал свою верность, — отвечал Харданг. — Здесь мало просто быть из эдайн. А что до Дома Хадора, то здесь большой любви к нему не питают. С чего бы народу этого Дома являться сюда сейчас?