Война за самоцветы

А это, я полагаю, с необходимостью означает, что нельзя называть в качестве сопровождающих Араэдэль самых именитых и храбрых вождей (Глорфиндэль, Эгалмот и Эктэлион). Тогда ответ на вопрос, заданный выше, будет такой: опасности Дунгортина и т.д. пугали всех эльдар, и сыновей Фэанора не меньше, чем всех прочих, ведь для них отход на юг, в убежище Дориата, был совершенно закрыт. И, конечно, Тургон со всей определенностью запретил Арэдэль следовать этим путем, ее увлекло туда лишь ее своеволие. В поисках Арэдэль ее сопровождающие явно сопротивлялись опасностям до предела своих сил и тем, без сомнения, и впрямь способствовали ее спасению, оттянув на себя основное внимание злых тварей.

Поскольку Гондолин был «закрыт», не было никакого сообщения между сыновьями Фэанора и Тургоном. Конечно, было понятно, что любой из этих сыновей (или посланник, облеченный соответствующими полномочиями), принеси он вести об Арэдэль, был бы немедленно пропущен. Но Арэдэль явно рассказала Куруфину (а позднее и Кэлэгорму, который был ей больше всего по душе) достаточно о себе, чтобы он понял: она бежала из Гондолина по своей воле и была рада жить с ними на воле. Братьям пришлось бы доставить сведения в Гондолин ценой столкновения с грозной опасностью, а достаточным резоном для этого им казалось лишь спасение Арэдэль из беды. Более того, пока она была счастлива и вольна, братья медлили, полагая, что даже если бы Тургон узнал, где сестра, то потребовал бы ее возвращения (поскольку данное ей разрешение покинуть город утратило силу из-за ее непослушания). Но прежде чем братья приняли какое-то решение, Арэдэль снова пропала, и прошло немало времени, прежде чем ония узнали или хотя бы догадались, что с нею сталось. Это произошло тогда, когда Арэдэль снова начала посещать опушки Нан Эльмот и выходить за границы леса.

[стр. 329]

Ибо братья постоянно следили за Нан Эльмот, не доверяя делам и поведению Эола, и их разведчики временами видели, как она едет верхом в солнечном свете по лесным опушкам. Но теперь братьям казалось, что действовать поздно; и они полагали, что даже если они преодолеют все эти опасности, наградой им будут лишь упреки или гнев Тургона. А этого им вовсе не хотелось. Ибо теперь они были под тенью страха и начали снова готовиться к войне, пока сила Тангородрима не сделалась несокрушимой.

В этом тексте имеются непонятные моменты, а также примечательные, хотя и менее важные высказывания. (1) Говорится, что Куруфин знал «о дружбе Эола с карлами Ногрода»: в повествовании говорится о визитах Эола в Бэлэгост. В «В( )» это было изменено на «Ногрод или Бэлэгост» (см. выше, комментарии к абзацу 9), но уже в «А»

празднество, во время которого происходит побег жены и сына Эола, проходило в Ногроде (абзац 14). В другом месте этих поздних работ на «маэглиновскую» тематику об Эоле сказано так: «Позже он часто навещал Ногрод; он очень подружился с карлами Ногрода, поскольку жители Бэлэгоста, что на севере, стали друзьями Карантира, сына Фэанора». (2) Проход здесь назван Аглонд, хотя во вставном повествовании он называется Аглон; см. стр. 338, примечание 3. (3) По поводу имен сопровождающих Арэдэль — здесь решено их не называть — см. выше, комментарии к абзацу 4. (4) Упоминание о Дунгортине, а не о Дунгортэбе — это случайное возвращение к старому, долго использовавшемуся названию.

(5) Здесь трижды упоминается о пяти сыновьях Фэанора, но я не могу это объяснить.

Кажется невозможным, чтобы Семь Сынов Фэанора, столь глубоко укорененные в традиции и с таким постоянством возникающие снова и снова, могли превратиться в пять исключительно из-за ошибки памяти, как это вышло с Финголфином, выпавшим из генеалогии (стр. 327). К тому времени, как появилась эта история, один из братьев-

близнецов, которых звали Дамрод и Дириэль (позднее Амрод и Амрас), самых младших из сыновей Фэанора, прогиб при сожжении кораблей тэлэри в Лосгаре, поскольку он «вернулся спать на свой корабль»: об этом было сказано в карандашной приписке к машинописному тексту Анналов Амана ( .128, §162), хотя никаких соответствующих изменений в какие бы то ни было тексты внесено не было. Возможно, отец пришел к мысли, что в сгоревшем корабле погибли и Амрод, и Амрас.

(6) Наконец, удивительно заключительное предложение рассуждения касательно подготовки Кэлэгорма и Куруфина к войне. Осада Ангбанда завершилась весьма внезапно в середине зимы 455 года. Между вылазкой Глаурунга в 260 году и Битвой Внезапного Пламени (по словам Серых анналов, стр. 46) был «долгий мир почти что две сотни лет. В

то время на северных границах происходили лишь мелкие стычки…». Верно, что в 402

году (стр. 49) случилось «сражение на северных границах, более жестокое, чем любое, бывшее прежде разгрома Глаурунга; ибо орки попытались пройти через проход Аглон»; а в 422 году (стр. 50) Финголфин «начал задумывать нападение на Ангбанд», но из этого замысла ничего не вышло, поскольку «большинство эльдар [стр. 330]