Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник)

Кабульскую власть поддерживали не только записные партноменклатурщики, получившие образование в Советском Союзе, да особо «прикормленные» спекулянты-дуканщики. Её поддерживала вполне прогрессивная и деятельная часть общества: какая-никакая местная интеллигенция, работяги-ремесленники и даже часть «продвинутых» дехкан-середняков, получивших-таки землю и начавших собирать с неё урожаи. Причем урожаи не мака для производства наркотиков, а риса, да и шафрана больше, чем при шурави, здесь никогда не собирали.

При шурави в Афганистане было построено около ста пятидесяти предприятий и учреждений только общегосударственного значения – заводов, мастерских, школ, больниц, электростанций, тех же элеваторов – около сорока. Впервые в городах Афганистана стал пусть робко, но всё же заявлять о себе средний класс. Афганцы, которые побывали в советской Средней Азии, считали тамошнюю жизнь настоящим земным раем (кэшварэ Худо – «страной Аллаха») и охотно делились своими впечатлениями с земляками и сослуживцами. Те не всегда верили и просили рассказчиков поклясться на Коране, что всё сказанное ими – правда. Многие афганцы научились не только читать, но и думать. Причём думать не только о дне сегодняшнем, но и на перспективу. Конечно же, большинства они не составляли, но как объяснить, что уже в XXI веке посещавшие Афганистан русские (для афганцев мы по-прежнему шурави) сплошь и рядом встречали восторженный приём, в том числе со стороны бывших моджахедов. Те прямо говорили: «Шурави воевали честно». Им вторили дуканщики: «И по лавкам не стеснялись ходить, то есть уважали – не то что американцы…»

А тогда, в восемьдесят четвертом, врагам кабульской власти был жизненно необходим «второй фронт», причём интернациональный, снимающий любые сомнения «подраспустившихся» афганцев в грядущей победе «воинов Аллаха». Он и был создан к 1989 году. А в 1992 году Кабул пал… Так вот для этого «второго фронта» требовалась материальная база, так сказать основа для будущего наступления моджахедов на Кабул. И спешно строящийся и расширявшийся руками курсантов и пленных лагерь Зангали был частью этой базы… Одной из основных, кстати.

Борис Глинский не мог знать, что незадолго до того, как он попал в крепость, в одной из «беззвёздочных» гостиниц (точнее – общежитий) Пешавара (в той самой, которую занимали американские инструкторы) лидер палестинских «Братьев-мусульман» Абдалла Аззам и его более энергичный саудит-единомышленник по имени Усама бен Ладен открыли «Бюро услуг» («Мактаб аль-хидамат») по приёму-набору арабских добровольцев. Поэтому в том же общежитии завели ничем не примечательную тетрадочку в блеклую зелёную линеечку формата А4 – стандартный листок. В тетрадочку для финансовой отчётности записывали под условными именами первых добровольцев из будущих бенладенских «двадцатитысячников». И так уж случилось, что сама эта тетрадочка нашлась в пожитках одного из первых «моджахедов-интернационалистов» из Саудовской Аравии. Он без задней мысли и подарил её «бухгалтеру». И была эта тетрадочка произведена и сброшюрована на обычной фабрике в славном городе Медина, что находится всё в той же Саудовской Аравии и хорошо известен паломникам-мусульманам всего мира. Фабрика называлась скучно: «Основа» или «Отправная точка». По-арабски – «Аль-Каида». Пройдут годы, и это слово узнает весь мир. А о хлипкой тетрадочке постараются забыть, потому что главными борцами с международным терроризмом станут как раз те, кто финансировал аккуратного «бухгалтера»…

5

…Минул почти месяц с того дня, как Глинский попал в крепость, а к цели своей, к радиоточке, он не только не продвинулся, но и даже не узнал, есть ли она вообще в Бадабере. Ну «законтачил» он более-менее с несколькими пленниками, и то больше с офицерами-бабраковцами, иногда что-то между собой обсуждавшими. Толку-то… Надсмотрщиком его Азизулла так пока и не назначил. Борис чувствовал, что время идёт, что тупеет от наркотиков, и лишь усилиями воли удерживал себя от отчаяния…

Всё изменил случай, в который раз уже поставивший Глинского на грань жизни и смерти…

Однажды в лагерь в очередной раз заявился «завуч» Яхья. Он только что вернулся из Афганистана, и вернулся не просто так, а с новыми счетами к шурави, которые уничтожили своей авиацией его кишлак. Настроение у «духа» было соответствующее, хотя он и старался этого не показывать, когда появился в крепости вместе с Азизуллой и американским инструктором, тем самым «индопакистанцем», которого почтительно называли «мистер Абу-Саид». Этот инструктор, кстати говоря, чаще других захаживал в крепость, и Глинский пару раз видел, как Азизулла передавал ему какие-то бумаги, наверное отчёты о наблюдении за пленными. Советник иногда сам заговаривал с шурави. Бориса он как-то спросил ни с того ни с сего:

– Твой друг сказал – ты хочет бить караул. Я думаю, это он хочет… как сейчас?.. Искейп – бежат за дверь?