Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник)

Гафар бредил и стонал в забытьи более двух суток. На третьи он очнулся и даже смог пройти несколько шагов, прежде чем упал. Даже Юнус удивился его кошачьей живучести. Всё это время Глинский буквально с ума сходил от неизвестности. Поговорить с Абдуллой Борис смог лишь через неделю после его страшного возвращения в крепость, хотя, конечно, разговором их общение можно было назвать с очень большой натяжкой. Гафар мог только мычать, кивать, отрицательно трясти головой да чертить пальцем в пыли цифры. Тем не менее он смог передать Мастери самое главное – дойти он не дошёл, но позвонил. Борис много раз переспрашивал, правильно ли он его понял. Гафар, превратившийся в маленького старичка, упрямо кивал. Вот только Борис не очень понял, откуда он позвонил, – по его кивкам, мычанию и каракулям на земле выходило, что из полиции. Полицейские его задержали, приняли за дервиша и поначалу дали даже позвонить… Гафар вроде «корову» в трубку прочитал, но не до конца, что ли… Но больше половины. А потом уже полицейские заподозрили что-то не то и передали паренька контрразведке. Там он, разумеется, сказал всё – и кто он, и откуда… Но Бориса вроде бы не выдал, стоял на своем, мол, испугался продажи и убежал, случай подвернулся…

И Глинский поверил, что Абдулла не врёт. Ну нельзя так врать с вырезанным-то языком и едва не отправившись на тот свет в диких муках… И к Борису вернулась пусть робкая и слабая, но всё равно вернулась надежда… Надежда на то, что его операция вступила в завершающую фазу. Он, капитан Глинский, сделал всё, что мог. И что не мог – тоже. И он выполнил свое задание… Теперь нужно было набраться терпения и ждать. Ждать и верить…

…Если бы он только мог знать… Нет, Гафар-то как раз его не обманул и не подвёл: пусть коряво, но он сделал то, что нужно, позвонил по заученному номеру… Вот только в Москве после некоторых колебаний всё же не сочли возможным признать этот звонок…сигналом на начало исполнительной фазы мероприятия, шифр «Виола»… Сомнения Москвы были вполне объяснимы, ведь получить удалось лишь некий обрывок – то ли действительно сигнала, то ли какой-то ерунды, непонятно чего… Или это вообще была провокация? Пакистан ведь!

Магнитофонная запись звонков дежурному по советскому посольству действительно зафиксировала некий странный эпизод: звонивший, видимо очень молодой парень, невнятно назвал имя – то ли «Абдуллах», то ли «Абдурахман» – он как-то скомканно его произнёс. Дежурный по посольству, как на грех разговаривавший по второму телефону, среагировал нормально, грамотно:

– Кя балта хе?[249]

В ответ через паузу, заполненную хриплым дыханием, послышалось распевное:

– Бисмилла-оль-рахман-оль-рахим.[250]

Потом послышался треск каких-то помех, потом тишина и гудки. Больше странный молодой человек не перезванивал.

Об этом происшествии сразу же был проинформирован Мастер, который в свою очередь немедленно доложил о звонке в Москву. Но в ответ Мастер получил втык: дескать, донесение должно быть предметным, в увязке с задачами, а не о том, что кто-то из религиозных фанатиков помолился в трубку… Тем более что с «именем Аллаха…» начинается любая сура Корана.

Мишико, однако, не сдался – он сумел установить, что странный звонок был сделан из полицейского участка, кстати самого близкого к дипломатическому городку. Именно это обстоятельство заставило Мастера отнестись к звонку крайне серьезно – сомнительно, чтобы пакистанская контрразведка стала бы затевать какую-то игру или провокацию именно с полицейского номера. И на телефонное хулиганство звонок не был похож. Да и кто стал бы хулиганить в пакистанской-то полиции?

У Мастера в этом полицейском участке был знакомый констебль. Не то чтобы завербованный, но так… «идущий на контакт». Мишико ведь сразу, как приехал в Исламабад, специально неподалеку от посольства выехал на встречную полосу – там-то движение левостороннее, как в Англии, – может же человек с непривычки ошибиться? Разумеется, его задержали. А пакистанские полицейские – это серьезные парни. Российские гаишники-гибэдэдэшники по сравнению с ними никакие не взяточники, а так, глупые, неталантливые дети. Разумеется, Мастеру пришлось откупаться. Ну а как иначе познакомиться с «нужными людьми»? «Аэрофлотовец Ладо» умел располагать к себе серьезных парней…

Так вот, его «друг», полицейский констебль, за три канистры «многофункционального» авиационного керосина рассказал действительно странную историю. Оказывается, у дипломатического городка полицейские задержали какого-то подозрительного молодого дервиша. Ну доставили его в участок и сначала даже дали позвонить. Но вместо разговора он вдруг начал как-то неуместно молиться, и полицейские трубку у него отобрали. При этом дервиш говорил, похоже, как узбек, но не как афганец.

Полицейским это показалось подозрительным, они доложили своему руководству, а через некоторое время за дервишем приехали из контрразведки. Контрразведчики были очень довольны, и полицейских даже наградили за бдительность двумя новенькими электрическими чайниками.