Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник)

Обнорский, находясь в Триполи, не знал всех подробностей того, каким образом его приятелю Женьке Кондрашову удалось расколоть подполковника Рябова. Андрей вообще не знал, получилось у Женьки что-нибудь или нет, вплоть до конца декабря 1990 года, когда в столицу Джамахирии прилетела наконец Лена Ратникова. Со дня их предыдущей встречи прошел почти месяц, в течение которого Обнорский по-прежнему пытался осторожно отрабатывать связи Ильи Новоселова. Результаты были почти нулевыми, и поэтому Андрей с нетерпением ждал возвращения своей воздухоплавающей подруги. Нет, конечно, он ждал ее не только поэтому – Обнорский тосковал по ее телу, по вкусу губ и запаху волос. Иногда на занятиях в пехотной школе Андрей вдруг спохватывался, что думает не о предмете лекции, а о красавице стюардессе. Переводя тактико-технические данные БРДМ, он мог, например, представлять себе совсем другие параметры. И совсем не БРДМ.

Из отпуска вернулся Сергей Вихренко, и жить Андрею стало немного веселее – Серега оказался классным парнем, жутко хозяйственным, как настоящий кот Матроскин. Их третий сосед – Кирилл Выродин появлялся в своей комнате по-прежнему крайне редко, и однажды Обнорский спросил у Вихренко напрямую – где, собственно, шляется постоянно Кирилл? Шварц (такую кличку дали Сергею за его крепкую, мускулистую, почти как у Шварценеггера, фигуру) тонко улыбнулся и ответил:

– У Зятя домов – как у зайца теремов. Иногда он ночует у Завьяловых – Олег с его курса, они еще с абитуры[100] корефанились, – иногда в Гурджи у кого-нибудь из ребят зависает. Бывает, что на посольской вилле заночует – Киря там свой человек. В общем, когда где.

– А зачем ему такая кочевая жизнь? – удивился Обнорский. – У него что, шило в заднице? Чего дома-то не сидится? Я понимаю – раз остаться в гостях, другой… Но постоянно так скакать? Это же свихнуться можно…

Вихренко рассмеялся, посмотрел на Андрея хитро и наконец сказал:

– Обставляется он так, легализуется…

– Не понял, – замотал головой Обнорский. – Зачем?

Шварц сунул в рот несколько подушечек жевательной резинки и начал объяснять:

– Между нами, конечно… Ты Маринку-секретутку из Аппарата видел? Ну вот, она же холостячка, в Триполи попала после мидовских курсов для стенографисток. Кстати, она в Ливии единственная русская незамужняя женщина. У нее отдельная квартира в том же доме, где и Аппарат… Ну и Киря у нее иногда «кофеек пьет» – дело-то молодое, горячее… Смекаешь?

Андрей хмыкнул и посмотрел на Сергея так же хитро, как тот на него:

– Смекаю. А ты, Шварц, откуда это знаешь? Свечку держал?

– Свечку не держал, но знаю… Мариночка – девушка добрая, ее не на одного Зятька хватает. Она баба хозяйственная, на квартиру зарабатывает. Бывал я в этом Бологом: дыра, доложу вам, редкостная[101].

– Подожди, – не понял Обнорский. – Так она что – за трахач деньги берет?

– По-божески, – кивнул Шварц. – Полтинник баксов всего. Но смотри, Андрюха, не трепани где-нибудь. Мариночка – наша боевая подруга, без нее – сам понимаешь. Таким женщинам памятники ставить надо. Это уж я тебе как холостяк холостяку, как переводяга переводяге… Если бы Киря домоседом был, любая его отлучка обязательно в глаза бросилась бы, а так все уже привыкли, что его вечно где-то носит, а он под шумок раз – и к Маринке под сисечку. И все шито-крыто. Сам понимаешь, если его тесть, товарищ генерал Шишкарев, узнал бы, что Киря его дочке изменяет, – сгноил бы Зятька беспощадно где-нибудь в Красноводске. И Зять это знает. А потому – таится, легализуется, следы сбивает…

– Да, – протянул Обнорский, – это высокая драма. Чудны дела Твои, Господи… Как же его угораздило на дочке Шишкарева жениться? Вернее, как мне один хабир объяснил, замуж за нее выйти?

– Это отдельная история, – ответил Шварц, устраиваясь в кресле поудобнее и готовясь к ритуалу травли баек. – Дело было так. Катька Шишкарева в наш институт поступила на курс младше Выродина – я еще ее застал, видел девушку. Не скажу, что страшна аки зверь библейский, но не Софи Лорен, нет, не Софи… А курс Кири тогда еще на казарме сидел – сам знаешь, тоска смертная, все развлекаются как умеют. У них мода была на разные разности в карты играть, вот Киря и проиграл Катьку. Или выиграл – это, понимаешь, как посмотреть… Короче, должен он был Шишкареву охмурить и трахнуть. Карточный долг – долг чести, начал Кирюха Катьку клеить, а уговор был такой – трахнуть он ее должен был при свидетелях либо доказательства убедительные представить, а то – знаешь, говорить-то что угодно можно… Я вот тебе скажу, положим, что с дикторшей Центрального телевидения однажды в подъезде перепихнулся, – ты мне поверишь?

– Нет, – засмеялся Обнорский. – Не поверю.