Война Зоны

Мы сидели в холле роскошного особняка во второй, обжитой части Ракова, которая запросто посоревновалась бы с Рублевкой, и ждали, когда приведут Зяблика. Пока шли сюда, в доме и окрестностях я видел еще четверых бойцов группировки, раньше думалось, что у Ганна максимум пять человек в банде, теперь стало ясно, что с десяток, и это хорошо. Оставалось надеяться, что группировка беспрекословно подчинится Ганну и пойдет на штурм Института.

Химик узнал в черноволосом гангстере Винсента Вегу из «Криминального чтива», а я в лысом старике, который, как и Винс, был с нами, Голлума из «Властелина колец». Сам Ганн походил на рептилоида, вот же неприятный тип!

Алеша и Полковник расположились на слегка затертом кожаном диване и с удовольствием лакомились сыром, нарезанным с помидорами. Ганн играл бокалом с коньяком, мы с Химиком от пойла отказались, надо было сохранить светлую голову, Винсу и Голлуму он не предлагал выпить.

Химик расселся в кресле, слегка запрокинув голову, он держался молодцом: губы поджаты, на лице безразличие вперемешку с презрением. Так посмотришь на него: просто устал человек, ни за что не скажешь, что он смертельно болен и еле держится…

А может, и не еле держится, ведь я ничего не знаю о лейкозе. Слышал только, что он бывает у детей, они лысенькие лежат в больнице, а потом или выздоравливают, или умирают.

Ганн нервничал, ерзал в кресле, поглядывал на дверь, слишком демонстративно играл с бокалом, забывая пить коньяк. Наконец не выдержал, закурил сигару, потянуло дорогим чуть отсыревшим табаком.

Химик держал ситуацию под контролем и не спешил делиться предложением, он понял, что крупная рыба Ганн уже клюнула, но вытаскивать ее рано, нужно ослабить и загонять, то подтягивая, то ослабляя леску. Молодец Химик, выбрал правильную стратегию, сам я не стал бы действовать так, просто не догадался бы.

Когда привели Зяблика, он оказался глухонемым – вот так сюрприз! Вот в чем секрет его легендарной молчаливости. Пришлось разговаривать с ним письменно. Его посадили между мной и Химиком на второй диван, куда Ганн попросту не влез, и пришлось зачитывать наш «разговор», происходящий на бумаге.

Ганна происходящее вывело из равновесия, он сам не заметил, как из хозяина положения превратился в просящего, теперь главным был Химик. Наверное, все, что сейчас писал Зяблик про эксперимент в подземном Институте, мутации небольшого количества людей в ходе эксперимента, о потайном ходе и количестве сотрудников я уже слышал в той реальности, но не ощущалось дежавю, все происходило заново.

В «беседе» я не участвовал, мне нечего было сказать, я анализировал ситуацию. Для начала Химик решил ознакомить Ганна с положением вещей: вот, есть Институт, там творятся страшные вещи, Зяблик стал его жертвой. Сейчас Иггельд собирается эксперимент повторить, но в больших масштабах. Химик глянул на меня, и я подключился к делу, рассказал о смертельном «молоке», о смерти друга и Литвинове, который мне сперва помог, а потом договорился с Соловьевым и попытался убрать.

Радостное лицо Ганна становилось все более мрачным, он успокоился, окаменел и лишь переводил взгляд с меня на Химика.

Закончив диалог с Зябликом, Химик снова откинулся на спинку дивана и проговорил:

– Вот такие вести мы тебе принесли. Скоро Иггельд пустит импульс, и все мы превратимся в марионеток.

Ганн отреагировал странно, если не сказать по-детски:

– Почему именно мне? Вам не кажется, что я не гожусь на роль спасителя мира?

Я развел руками:

– К тебе направил Спрут. Видимо, потому что только в твоей группировке нет людей, которые, сами того не зная, подчиняются Иггельду.

Химик продолжил:

– Мы собрались брать Институт штурмом и предлагаем тебе присоединиться. Помимо того что вы спасете свои шкуры, вам достанется наш броневик. Я не обещаю, что будет легко, скорее всего, будет смертельно опасно, но нас много, а Иггельд еще не подготовился и не починил излучатель. Предлагаю выдвигаться прямо сейчас, чтобы лишить его шансов. К тому же у нас есть браслеты, которые в случае чего защитят от импульса, – Химик закатил рукав и показал точно такой же, как у меня, браслет.

Ганн потер подбородок, залпом осушил коньяк и налил себе из стеклянной колбы на прикроватном столике, заглотнул кусок ветчины – точно жаба, проглатывающая добычу.

Черноволосый Винс возмутился:

– Нафиег надо! Давайте лучше пиериениесиемся. Напримиер, в мой мир.

Ганн зыркнул на него так, что он замолчал.

– Нечего нам делать в твоей людоедской реальности. Я вас услышал. Мне хочется оставаться собой и рассекать на вашем броневике, умирать – не хочется. Н-да. Воевать тоже не особо тянет, – он поднялся и направился к двери. – Винс, Голлум, зовите всех, надо посовещаться. Плохо, что они не слышали нас сейчас.

Он жестом велел Зяблику подняться, и он тоже последовал к двери.

Мы остались вчетвером в огромном зале с хрустальной люстрой, похожей на огромную медузу из учебника биологии. С минуту все молча думали о своем, первым вскочил Алеша и принялся мерить шагами комнату.