Воинственные фейри (ЛП)

Я достал из кармана лезвие, покрутил его между пальцами, используя гипноз, чтобы вызвать в своем сознании мать и отца. Мои способности позволяли мне быть уверенным, что я никогда их не забуду. Хотя прошло уже несколько месяцев, а может, и больше, с тех пор, как я позволил себе увидеть их такими. Их лица всегда сопровождались чувством вины в моем нутре, осознанием того, что я не был тем человеком, которого они хотели вырастить. Мариэлла позаботилась о том, чтобы из меня выковали монстра, и из-за этого моя жизнь разделилась на две части. До нее и после.

Я использовал свой гипноз, чтобы увидеть их в этой комнате, идущих вместе рука об руку, улыбающихся, смеющихся, любящих друг друга. Так я их и запомнил. Я не позволял себе много думать о боли в глазах отца после ее смерти. Он никогда не был прежним, замкнулся в себе, отстранился от других. Я был единственным, кому он улыбался. Он держал меня в пузыре безопасности и любил меня всем сердцем, может быть, даже больше, чем просто любил. Словно пытался восполнить любовь, которую я потерял, когда умерла моя мама.

Через час или около того, голоса донеслись по коридору, и я застыл, узнав Данте и его маму.

— …не будь смешным, Dolce Drago, — шипела она. — Мальчик находится в моем доме, я буду видеться с ним, если захочу.

— Ему нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли, — рассуждал Данте, и я почти представлял, как он пытается преградить Бьянке путь в его комнату.

— У него было достаточно времени, пока он делал татуировки моей четырнадцатилетней племяннице без моего разрешения, — прорычала она, и я переместил лезвие в своей руке, старая привычка успокоила мою тревогу, когда я позволил немного крови вытечь из большого пальца и насытился болью.

— Танцевать, Данте! — донесся голос Леона издалека.

— Да, иди и будь со своим Leone, — подбодрила Бьянка.

— Он не мой Leone, — пробормотал Данте. — Просто оставь Райдера в покое, мама.

— Я здесь только для того, чтобы принести ему еды. Может, он и сын Веспера Дракониса, но в этом доме я не допускаю пустых животов, — звук каблуков донесся до двери, и я застыл на месте, когда она открылась и Бьянка появилась в своем длинном темно-зеленом платье, а Данте выглядывал из-за ее спины с извиняющимся выражением лица.

— Почему ты сидишь здесь в темноте, nuovo figlio? — потребовала она, включив свет, и я поморщился от яркости. Она вскрикнула, и я уже собирался защищаться от нападения, когда она побежала вперед и схватила мою руку, перевернув ее, чтобы увидеть порез на большом пальце. — Нет, нет, нет, — она зашипела, сильно дергая мою руку, пока ставила тарелку с едой рядом со мной на кровать.

— Что вы делаете? — спросил я в замешательстве, глядя на Данте.

— Веду тебя в ванную, — сурово сказала она, и я нахмурился, следуя за ней в ванную комнату, где она промыла порез под краном. — Dalle stelle, il ragazzo si taglia? Non va bene[33].

— Все в порядке, — пробурчал я, отдергивая руку, но женщина оказалась на удивление чертовски сильной. Она провела большим пальцем по порезу, когда кровь, заливавшая мою ладонь, была смыта, и в мгновение ока залечила его.

— Он Василиск, мама, ему нужна боль, чтобы восстановить свою магию, — в отчаянии сказал Данте из дверей ванной комнаты, и я бросил на него взгляд, прося о помощи. Я мог убить человека голыми руками, но я понятия не имел, как обезвредить эту суетливую маленькую женщину. Чего она хотела? Я понятия не имел о ее намерениях.

— Dolce Drago, убирайся отсюда, — Бьянка махнула на него рукой. — Я хочу поговорить с сыном Веспера наедине.

Я умолял его глазами не уходить, но предательский ублюдок пожал плечами и направился прочь, оставив нас наедине.

— Сейчас, — хмыкнула Бьянка, выпрямляясь и глядя на меня. Для такого маленького человека у нее был большой хребет. — Ты не прольешь кровь в моем доме, nuovo figlio.

— Почему вы продолжаете называть меня так? — я нахмурился.

— Это значит «новый сын». Звезды связали тебя с моим Drago, что делает тебя и моим тоже, понимаешь? Nuovo figlio, — она резко развернулась и пошла обратно в спальню. — Ты идешь?

Я поплелся за ней, чувствуя себя потерянным и растерянным, ожидая, что она будет бросать в меня оскорбления и проклинать меня в связи с могилой ее мертвого мужа.

— Иди сюда, на свет. Я хочу посмотреть на твое лицо, чтобы привыкнуть к нему, — она позвала меня под большую золотую люстру над кроватью Данте, и я встал там, неловко свесив руки по бокам. Она подняла подбородок, внимательно осматривая меня, потянулась вверх, чтобы взять меня за челюсть и повернуть мою голову влево-вправо.

— Ммм, — неодобрительно хмыкнула она. — Почему ты так похож на своего папу? — пробормотала она. — Твоя мать была посветлее, а глаза ярче. Хотя сейчас, приглядевшись, я вижу в тебе ее черты… правда, они спрятаны глубже.

— Вы знали ее? — прошептал я, не зная, что сказать по этому поводу. Я был просто удивлен, что она не пытается вырвать мое сердце из груди прямо сейчас.