Воинство мертвецов

Да, перед Ньордом был именно Эгиль, но он не узнавал своего вождя, глядел на него пустым взглядом, не выражавшим ни радости, ни горя, ни ненависти. Он равнодушно вздымал меч, и, защищаясь, предводитель асов нанес ему скользящий укол в грудь в напрасной надежде, что это заставит Эгиля очнуться. Но из ранки, оставленной клинком, не показалось ни капли крови; Эгиль как будто и не заметил удара. За плечом его Ньорд увидел еще одну страшную фигуру — вероятно, то был погибший в утреннем пожаре гипербореец. Плоть его была обуглена, местами сквозь нее проглядывали кости, черные язвы расползлись по груди и плечам.

На дружину асиров надвигалось воинство мертвецов!

Но отступать было некуда. И, понимая это, не видя другого выхода, Ньорд мысленно простился со своим соратником и другом, прошептал беззвучно: «Прости меня, брат!» — а затем мощным ударом развалил Эгиля напополам, от плеча до паха. Однако передышки вождю не было — теперь на него ринулся дочерна обгоревший гипербореец.

Предводитель асов был опытным и закаленным во многих схватках воином, умелым и сильным бойцом, но сейчас ему было ясно, что дружина его обречена. Можно ли рассчитывать на победу в бою с противником, способным оживить мертвецов? Разумеется, нет! Можно только сражаться и погибнуть — погибнуть с честью!

Стоявшие в первых рядах люди Ньорда дрались со своими погибшими товарищами. Но не это было самым страшным, а то, что многие из восставших покойников умерли не сегодня и не вчера, а полгода или год назад; и теперь, при каждом ударе, из их полуразложившихся тел появлялась не кровь, а мерзкие трупные черви. Эти чудовища, источавшие нестерпимый смрад, тупо надвигались на асиров, шли без оружия и грозили похоронить отряд Ньорда под холмом вонючей плоти. Их было много, слишком много!

Старый Горм запел, но, сбившись с ритма, оборвал свою сагу. Затем раздался его хриплый голос:

— Мужайтесь, воины, ибо лишь боги могут нам помочь! Нам не на кого надеяться, кроме них! Мы сражаемся с самой смертью! С черной смертью! Боги, придите к нам!

Но боги не приходили.

Строй асов редел на глазах; смерть, словно подтверждая слова Горма, находила воинов одного за другим, холодные мертвые руки нападающих тварей разрывали их на части. Очень много, слишком много было этих оживших мертвецов! Они дрались без оружия, впиваясь в свои жертвы зубами и скрюченными пальцами.

Конан бился во второй шеренге. Впереди него стоял старый опытный воин — стоял, а потом упал, когда оживший мертвец перегрыз ему горло. С грозным боевым кличем Конан ринулся вперед, мощным взмахом добытого в замке меча срубил гиперборейцу истлевшую голову… И тут его глотку сжал ледяной обруч ужаса: почти разложившийся труп, без головы, все еще тянулся к нему жуткими костлявыми пальцами, пытался достать, впиться в живую плоть. Овладев собой, киммериец вонзил меч в торчавшие под истлевшей кожей ребра мертвеца; труп отступил, но тут же снова двинулся вперед. Снег заскрипел под его костлявыми ступнями.

С отчаянной силой Конан, схватив меч обеими руками, нанес страшный удар. Теперь он, наконец-то, достиг цели: покойник, разрубленный наискось, от плеча к бедру, больше не смог подняться с земли. Получив мгновение передышки, Конан смахнул со лба пот и огляделся вокруг.

Могучий предводитель асиров был уже мертв, успев перед смертью разметать в клочья не менее трех десятков живых трупов. И хотя одноглазый Горм неутомимо продолжал вращать своим боевым топором, результат сражения казался уже очевидным.

— Не трогайте оставшихся в живых! — прозвучал над гулом схватки холодный безжалостный голос. — Взять их в плен! Я приказываю пленить их!

Кто произнес эти слова? Конан, напрягая зрение и вглядываясь в темноту, вдруг увидел вороного жеребца, на котором восседала Вамматар, сама Черная Смерть. Конечно, это ее магия оживила трупы! И, повинуясь ее приказам, воинство мертвецов уничтожает асиров…

Внезапно взгляд киммерийца упал на еще одну женскую фигуру. Ранн! Она видела гибель своего отца, видела, как упал, погребенный под тяжестью мертвых тел, старый Горм… Девушка подняла с земли меч и сжала em в руках, готовая погибнуть в сражении; в ее глазах, залитых слезами, не было страха. Черная смерть не пугала ее.

И этот миг в голове Конана — внезапно, как дар Крома, — родилась спасительная мысль. Битва проиграна, решил он; это так же ясно, как то, что утро сменит день. И неизвестно, кому повезло больше, погибшим или живым, которые попадут в рабство к гиперборейцам. Надо дать шанс спастись хоть кому-то, хоть одному человеку оставить надежду…

Едва подумав об этом, Конан метнулся к девушке, схватил ее, закинул на плечо и, прорубая путь страшными ударами, ринулся к подножию холма — туда, где одетая в белое владычица-ведьма поджидала, когда завершится сражение.