Воины

— Вы убедитесь, что смерть в вашем христианском аду предпочтительнее жизни в этой стране, — гоготнул раис. Когда речь заходит о человеческих страданиях, Мулай Исмаил — истинный мастер, а сам сатана — всего лишь подмастерье.

По кораблю ходили слухи об этом султане, тиране, чья жестокость вошла в легенды. Атиньи, сапер из Экса, провел в плену шесть лет и потерял там здоровье.

— Исмаил — гений, — сказал мрачный Атиньи. Он строит город, соперничающий с Версалем. Но он — чудовище. Кровожадное и абсолютно безумное. Он убивает собственными руками. Он убивает ради удовольствия и наслаждается чужими страданиями. Я выжил потому, что попал на работу в конюшню. Его лошади живут лучше, чем любой человек в Марокко. В конце концов меня выкупили, но это разорило мою семью. Мой отец умер и нищете. Второго выкупа мне не видать.

— Чепуха! — возразил ему Батист. — Нас всех выкупят, если не родственники, так церковь.

— Когда Исмаил обнаружит, что мы саперы, он не отпустит никого из нас. Мы нужны ему на строительстве. Я не могу вернуться гуда. Я не выдержу этого снова. Молись, чтобы он тебя не заметил, мой капитан. Он наудачу отбирает пленников для особых мучений. Он играет с ними. Кого султан заметит, того Бог забывает.

Багист попытался подбодрить Атиньи, но тот был безутешен. Поутру, когда впередсмотрящий сообщил, что видит землю, Атиньи удавился собственными цепями.

Снаряжение, захваченное вместе с галеотом, выдало в людях Батиста саперов. Из Салли, гнезда пиратов, их повезли в глубь страны, в столицу, Мекнес. Там их без лишних церемоний приставили к постройке стен, где, как обещал Атиньи, жестокость была повсеместной, а смерть — обычным делом. Люди работали до полного изнеможения, их терзали и убивали без всякой жалости и хоронили в стенах, залив известью.

Однажды утром по длинному проходу простучали копыта султанских лошадей; первым скакал в развевающихся одеждах Мулай Исмаил, окруженный личной охраной, бокхакса. Тех, кто замешкался, просто стоптали. Султанский отряд внезапно остановился и спешился. Охранники быстро вынудили всех опуститься на песок. В присутствии султана дозволялось лишь лежать ниц. Батист, как и все остальные, опустился на колени и уткнулся лбом в землю. Мгновение спустя у него перед глазами оказалась султанская туфля.

— Встань, — велел султан. Батист не знал, к нему ли обращается султан или к кому другому, но его тут же вздернули и поставили на ноги.

Султан Марокко оказался худощавым мужчиной в простой одежде без украшений.

— Ты — инженер Вобана, — произнес султан приятным голосом.

— Да, ваше величество, я имел честь служить под его началом.

— Это ты рисовал эти чертежи? — поинтересовался Исмаил. Батист узнал свои бумаги, которые кто-то забрал с корабля.

— Да, ваше величество.

Исмаил просиял и радостно кивнул.

— В таком случае мы с удовольствием примем тебя на службу, — заявил он, как будто Батист прибыл сюда по своей воле. — Пойдем, пройдемся с нами.

Он развернулся и размашистым шагом направился ко дворцу. Изумленный Батист поспешил за ним вдогонку, плохо понимая, что привело к такому повороту событий. Это был Мулай Исмаил, султан Марокко, второй из династии Алауитов, потомок пророка Мухаммеда. Мулай Исмаил, воин, способствовавший изгнанию Англии из Танжера и Испании — из Лараче. Мулай Исмаил, от чьей руки умерло шесть тысяч женщин и детей, пока он усмирял непокорных берберов. Мулай Исмаил, бросивший вызов оттоманской Турции и передавший головы турецких военачальников и десяти тысяч солдат на украшение стен Марракеша и Феса в качестве демонстрации его стремления к миру. Мулай Исмаил, для которого пираты Салли грабили европейское побережье, умыкая мужчин, женщин и детей, чтобы взять за них выкуп либо заставить работать на строительстве его государства. Он строил дворцы, дороги, мосты и крепости и ввел суровые законы, принесшие мир в землю, никогда не знавшую ничего, кроме войны.

— Мой народ получил порядок и хлеб, — похвастался султан на ходу. — Вскоре эта страна снова станет великой, даже более великой, чем была при Альмохадах, когда искусство, архитектуру и литературу Марокко ценили в цивилизованном мире. Ты видел Альгамбру?

— Нет, ваше величество.

— И мы нет, но мы наслышаны о ее гениальности. Однако мы построим более великое творение. Ты поможешь нам строить, Инженер. Поможешь нам воплотить это видение.

— Ваше величество, я...

— Расскажи нам об осаде Маастрихта, — велел Исмаил, и Батист принялся чертить схемы на песке и отвечать на въедливые вопросы хорошо информированного монарха, проявившего сильный интерес к науке и искусству ведения осады. — Мои амбары позволят выдержать пятилетнюю осаду! — похвалился султан.

— Возможно, — произнес Батист, пробежавшись наметанным взглядом по парапетной стене с бойницами, — но здесь имеются слабости, которые умный враг может использовать.

— Несомненно. Ты исправишь эти слабости, Инженер. И построишь нам город, который превзойдет величием древние столицы Марракеш и Фес, и даже Версаль, жилище твоего неверного короля Людовика.