Воины

— Я все же лучше владею мечом, нежели копьем, — признался он, — а еще лучше — секирой. А что, общий бой здесь будет?

В свалке его рост и сила давали ему серьезное преимущество, и он знал, что в общем бою сумеет показать себя. Поединок на копьях — дело другое...

— Стенка на стенку? На свадьбе?! — сир Кайл, похоже, был шокирован. — Это совершенно неуместно!

Сир Мейнард хмыкнул.

— Семейная жизнь сама по себе — бой стенка на стенку, любой женатый мужчина вам это скажет!

Сир Утор хохотнул.

— Нет, увы, только копейный турнир! Но лорд Баттервелл, помимо драконьего яйца, обещал тридцать драконов тому, кто потерпит поражение в финальном поединке, и по десять — каждому из рыцарей, кто потерпит поражение в предыдущем раунде.

«Десять драконов? Не так уж плохо». На десять драконов можно купить добрую кобылку, и тогда Дунку не придется больше ездить верхом на Громе, иначе как в бою. На десять драконов можно купить доспех для Эгга и настоящий рыцарский шатер с вышитым на нем деревом и падающей звездой, гербом Дунка. « На десять драконов можно долго ужинать жареными гусями, ветчиной и пирогами с голубятиной...»

— Ну и, конечно, победителям в поединках, как всегда, достанутся выкупы с побежденных, — продолжал сир Утор, делая себе блюдо из хлеба, — и я слышал, как кое-кто бился об заклад на исход поединков. Сам лорд Баттервелл рисковать не любит, но среди его гостей есть люди, которые готовы ставить на кон большие деньги!

Не успел он это сказать, как в зале, под фанфары с галереи для менестрелей, появился сам Эмброуз Баттервелл. Дунк, как и прочие, поднялся на ноги, глядя, как Баттервелл ведет под руку свою юную невесту к помосту по узорчатому мирийскому ковру. Девушке было пятнадцать лет, она была во цвете девичьей красоты, ее супругу и повелителю — за пятьдесят, и он недавно овдовел. Она румяная, он — бледный. Плащ невесты волочился следом за ней, вытканный зелено-бело-желтыми волнами. Он выглядел таким толстым и жарким, что Дунк удивился, как она под ним не падает в обморок. Лорд Баттервелл тоже выглядел толстым и жарким, с тяжелыми обвисшими щеками и редеющими льняными волосами.

Следом за ними шел отец невесты, ведя за руку своего сына. Лорд Фрей с Переправы был элегантный, худощавый мужчина, одетый в голубое с серым, его сын был четырехлетний мальчишка без подбородка, с текущими из носа соплями. Следом шествовали лорды Костейн и Риели с супругами, дочками лорда Баттервелла от первого брака. За ними следовали дочери Фрея со своими мужьями. Затем появился лорд Гормион Пик, за ним лорды Смоллвуд, Вривел и Шоуни, за ними многочисленные лорды помельче и рыцари, владеющие собственными землями. Среди них Дунк заметил и Джона Скрипача с Алином Кокшоу. Лорд Алин, судя по всему, уже успел изрядно набраться, хотя пир еще и не начинался толком.

К тому времени как все они поднялись на помост, верхний конец стола и лавки для рыцарей поплоше были заполнены до отказа. Лорд Баттервелл и его невеста воссели на пухлые пуховые подушки на двойном троне золоченого дуба. Остальные лорды расселись в высокие кресла с замысловато вырезанными подлокотниками. У них за спиной свисали с балок два огромных знамени: двойные башни Фреев, голубые на сером, и зелено-бело-желтые волны Баттервеллов.

Лорду Фрею досталось провозгласить первый тост.

— За короля! — коротко произнес он.

Сир Глендон поднял свою чашу над миской с водой. Дунк чокнулся с ним, с сиром Утором и с остальными.

— Пусть Отец дарует ему долгую жизнь и множество сыновей!

Они выпили снова.

— За леди Баттервелл, новобрачную, мою драгоценную дочь! Пусть Мать сделает ее плодовитой!

Фрей улыбнулся девушке.

— Я хочу, чтобы ты еще до исхода этого года родила мне внука! А еще лучше — близнецов! Так что смотри, моя радость, нынче ночью взбивай масло на совесть!

Балки задрожали от хохота, и гости выпили снова. Вино было красное, душистое и сладкое.

Затем лорд Фрей сказал:

— И за королевского десницу, Бриндена Риверса. Пусть светильник Старицы озарит ему путь к мудрости!

Он высоко поднял свой кубок и выпил. Выпил и лорд Баттервелл, и его невеста, и все прочие лорды на помосте. Сир Глендон в конце стола опрокинул свою чашу на пол.

— Ну вот, зря перевел доброе вино! — заметил Мейнард Пламм.

— За братоубийц не пью! — отвечал сир Глендон. — Лорд Бладрэйвен — колдун и ублюдок!

— Он родился бастардом, эго верно, — мягко согласился сир Утор, — однако же его царственный отец признал его, лежа на смертном одре!

И он осушил чашу до дна, как и сир Мейнард, и многие другие присутствующие. Многие, однако, опустили чаши либо вылили вино на пол, как и Гром. Дунк ощутил, как потяжелел кубок в его руке. «Сколько глаз у Кровавого Ворона? — Тысяча и один».

Тосты следовали один за другим. Некоторые провозглашал лорд Фрей, некоторые — другие лорды. Пили за молодого лорда Талли, сеньора лорда Баттервелла, который отпросился со свадьбы. Пили за здоровье Лео Длинного Шипа, владыки Хайгардена, который, по слухам, был нездоров. Пили за павших героев. «Нуда, — думал Дунк, вспоминая тех, кого знал. — За этих я выпью с удовольствием!»