Воины бога Паука

Она услышала шепот и сжала зубы, чтобы они не стучали. Внезапный страх отодвинул на задний план физические страдания. Сердцебиение буханьем отдавалось в ушах, она молилась, чтобы только сантос не склонился над ее промокшей накидкой.

В ночи едва слышалось тихое хихиканье и шепот. Звуки — определенно издаваемые не сантос — не затихали, пока Лита думала, дрожала и мечтала о тепле, огне, кровати и о том, чтобы выпить чего-нибудь горячего. Чувствуя себя отвратительно, она посмотрела на накидку Риты и увидела, что она движется. Опять звуки. Сон?

Она начала подниматься, думая разбудить свою спутницу. Но тут накидка поднялась. Было видно, как одежду снимают и складывают в темноте. Мужской голос что-то пробормотал. Женский вздох ответил. Звуки продолжали раздаваться с долгими интервалами.

Лита легла обратно и съежилась еще сильнее, прекрасно поняв язык звуков. Наверху на бугре сидел Железный Глаз, высматривая сантос. Рите, по крайней мере, было не холодно.

Одиночество проникало в нее вместе с холодом. Почему я здесь? Злость разожгла в груди огонек жизни. Она снова задрожала. Холодная, несчастная… теперь еще и одинокая. Закончится когда-нибудь эта вечная ночь?

Ее преследовало воспоминание о том, как она прижималась к уютному телу Джефри. Он был теплым. Пока она не оказалась здесь, она за всю свою жизнь ни разу не испытывала холода! Посмотрите на нее теперь — похожа на мокрую крысу! Как скоро наступит гипотермия? Сколько у нее осталось калорий на жизнь?

Приглушенные звуки из-под другой накидки набирали силу. Лита закусила губу и сжала зубы. Она тихо села, поморщившись от возмущенного протеста своих мышц. Это все от езды на лошади. Бедра и колени горели. Ягодичные мышцы имели общие признаки с печеночным паштетом.

Она заставила себя встать, закутав плечи накидкой, с которой капало. Прерывистое дыхание доносилось из-под накидки Риты.

Шлюха!

Лита осторожно поднялась на возвышение.

— Это я, — прошептала она, приблизившись к тому месту, где, как ей казалось, должен был находиться в дозоре Железный Глаз. Она вскарабкалась на бугор, но нашла только острую траву под ногами. Где же Железный Глаз? Ветер разогнал остававшееся на теле тепло. Лита медленно повалилась на мокрую траву, осматривая небо в поисках звезд или луны в кромешной тьме.

Подкатили нежданные слезы. Она приглушенно всхлипнула, но подавила их, не желая поддаваться. Боже! Почему я так несчастна? Что я здесь делаю? Дура проклятая! Разве так плохо было бы быть женой инженера? Они бы с Джефри сейчас перебирались на Рейндж. У нее бы там был дом. Открытое пространство. Ей бы было тепло! Тепло! О, Господи, тепло!

И ее бы обработали! Милый, покладистый человек, совершенный член общества — и ни одной оригинальной мысли в голове.

Она наклонила голову и вытерла мокрым пальцем нос. Дрожь теперь не прекращалась ни на секунду. Когда она попыталась подвигать пальцами ног, то у нее создалось впечатление, что это мокрые деревяшки. Действительность представляла собой холод, сырость, несчастие и страдание. Такова жизнь. Какого черта вообще кто-то хочет жить? Джефри знал правду. Он разумно поступил — выбрался! Это ее вина, такого отродья, как она. Он ушел без нее. Она опять сдержала рыдания и задрожала.

— Еще одна рубашка поможет? — спросил спокойный голос сзади.

Она открыла рот и обернулась, вглядываясь в темноту, пытаясь разглядеть его.

— Я н-не м-могу в-взять вашу р-рубашку, — нетвердо произнесла она, стуча зубами.

Она слышала, как он подошел. Кожаная одежда зашуршала, когда он нагнулся. Теплый палец быстро коснулся ее щеки. Теплый палец!

— Тебе очень холодно. Это нехорошо.

Она услышала, как он снимает рубашку. Его пальцы стянули накидку с ее плеч и дотронулись до сырой кожаной рубашки.

— Сними это, — приказал он.

— Но… — она было начала возмущаться.

— Так будет теплее, — его голос был добрым, заботливым.

Сама не веря в то, что она это делает, она стянула тяжелую мокрую рубашку через голову. Она смутилась, как будто он уже не видел ее обнаженной… да еще на свету! Но он все-таки обещал, что будет тепло. Она помогла ему натянуть на нее его боевую рубашку… Слава Богу, она была теплой!

— Я никогда не думала, что такая простая вещь, как теплая рубашка, может столько значить, — восторженно проговорила она.

— Ты должна была спать, — напомнил он.

— Я так замерзла. Но ты-то что собираешься делать? Ты превратишься в кусок льда! — она запаниковала. Он не должен страдать ради того, чтобы ей было тепло.

— Мне не холодно. Я не могу превратиться в кусок льда, когда вода вокруг не замерзает, — его голос был легким, веселым.

— Мне неудобно, что я взяла твою рубашку, — пробормотала она.

— У меня есть еще одна рубашка, — его глубокий грудной голос ободрил ее. — Я уже надел ее. Тебе нужно поспать. Завтра будет тяжелый день.

— Кажется, можно сказать, что лагерь занят, — она заколебалась. — Филип и Рита, они, ну…

Его смешок удивил ее.

— Я рад. Филип никогда не был близок с женщиной.

— Но он кажется таким добрым, — ответила она нахмурившись.