Воины бури

Мы взяли слишком много пленных, и значительная часть из них – воины. Большинство – дружинники Рагналла, меньшинство – люди Хэстена, но опасны были все. Если их просто отпустить, они влились бы в армию врага, и без того уже могучую. Поэтому я посоветовал перебить всех. Прокормить почти две сотни мужчин мы не могли, не говоря уже об их семьях, а среди моих воинов было много юнцов, которым требовалось поупражняться с мечом или копьем. Но у Этельфлэд мысль о резне вызывала отвращение. Она не была слабой женщиной, совсем наоборот, и в былых случаях спокойно наблюдала за истреблением пленников. Сейчас ее обуяло милосердие, а быть может, щепетильность.

– И что же мне с ними сделать? – поинтересовался я.

– Христиане могут остаться в Мерсии, – предложила правительница, хмуро глядя на горсть тех, кто исповедовал одну с ней веру.

– А остальные?

– Нельзя их просто убить, – резко сказала она.

В конце концов, решили отрубать пленникам ту руку, в которой они держали меч. И вскоре образовалась гора из этих рук. Также на вершине холма оставались лежать сорок три трупа; я приказал обезглавить тела и принести головы. Затем пленников освободили и вместе с теми из женщин, кто постарше, отправили на восток по римской дороге. Я сказал им, что в полудне пути они выйдут на перекресток и если повернут на север, то переправятся через реку и окажутся в Нортумбрии.

– Ваш хозяин пойдет вам навстречу, – заявил я им. – Передайте ему послание: если он вернется к Сестеру, то потеряет больше чем руку.

Молодых женщин и детей мы оставили себе. Многим предстоял путь на невольничий рынок в Лундене, но кое-кто, не исключено, найдет себе новых мужей из числа моих воинов.

Захваченное оружие отправили на повозках в Сестер, где его предстояло раздать фирду взамен мотыг и заостренных заступов. Потом мы разрушили недавно отстроенную стену Эдс-Байрига. Она поддалась легко. Бревна мы пустили на большой погребальный костер, на котором сожгли обезглавленные тела. Трупы корчились в огне, извивались, усыхая, и смрад смерти полз на восток со столбом дыма. Рагналл наверняка заметит дым и станет гадать, не предзнаменование ли это. Задержит ли морского конунга этот знак? Едва ли. Он непременно сообразит, что пылает именно Эдс-Байриг, но амбиции подтолкнут его не верить дурному знаку. Он придет.

Мне хотелось поприветствовать его, поэтому я оставил сорок три бревна торчать вокруг Эдс-Байрига, подобно колоннам. На каждый мы насадили по отрубленной голове, а на следующий день прибили окровавленные руки к деревьям по обе стороны от римской дороги. Так что Рагналла ждут сначала руки, а затем поклеванные воронами головы, окольцовывающие оскверненный форт.

– Ты действительно думаешь, что он вернется? – задала мне вопрос Этельфлэд.

– Уже идет, – уверенно ответил я.

Рагналлу требовалась победа. Одолеть Мерсию, не говоря уже об Уэссексе, можно, только захватив бург. Имелись и другие подходящие для нападения крепости, но перед искушением Сестера он не устоит. Овладев Сестером, Рагналл возьмет под контроль пути в Ирландию и будет довлеть над всем северо-западом Мерсии. Штурм обойдется дорого, но морской конунг мог щедро распоряжаться людьми. Он придет.

Два дня спустя после взятия Эдс-Байрига мы стояли над северными воротами Сестера, глядя в ночное небо, усеянное яркими звездами.

– Если ему так нужен Сестер, – спросила Этельфлэд после недолгого молчания, – то почему он не пришел сюда сразу, как высадился? Зачем сначала двинулся на север?

– Потому что, захватив Нортумбрию, Рагналл увеличил численность воинов вдвое. И не оставил за спиной врага. Если бы атаковал нас, не взяв Нортумбрию, то дал бы Ингверу время собрать армию.

– Ингвер из Эофервика слаб, – сказала она презрительно.

Я едва удержался от искушения спросить, почему она так решительно отказывается вторгнуться в Нортумбрию, если верит в это? Ответ был мне и так известен. Этельфлэд хотела прежде обеспечить покой Мерсии, да и без поддержки брата на север не сунется.

– Может, он и слаб, но как-никак король Йорвика, – заметил я вместо этого.

– Эофервика, – поправила она.

– Стены Йорвика крепки, – продолжил я, – и у Ингвера есть еще сторонники. Дай Рагналл ему время, правитель Нортумбрии мог бы собрать, допустим, тысячу воинов. Двинувшись на север, морской конунг атакует Ингвера. Нортумбрийцы оказываются перед выбором: Ингвер или Рагналл. И ты знаешь, кого они выберут.

– Рагналла, – тихо произнесла женщина.

– Потому что он зверь и боец. Они его боятся. Если у Ингвера есть здравый смысл, то он сейчас уже плывет в Данию.

– И ты считаешь, Рагналл придет сюда? – допытывалась Этельфлэд.

– Не позднее чем через неделю, – подтвердил я. – А быть может, уже завтра.