Воины бури

– Вот сука! – мстительно бросил я и снова посмотрел на двор. Видимо, женщины сочли мое присутствие не столь уж оскорбительным, потому что некоторые из них переходили поросшее примятой травой пространство, неся белье и еду. – Брида была первой моей возлюбленной, и она ненавидит меня.

– Любовь способна обращаться в ненависть, – пробормотал сын.

– Любовь? – яростно переспросил я и снова повернулся к нему. – Она оскопила тебя, потому что ты мой сын.

– А еще я христианин. Она ненавидит христиан.

– Ну, значит, не все в ней так уж плохо, – съехидничал я и сразу пожалел о шутке. – Она ненавидит христиан, потому что те оскверняют страну! – заявил я. – Эта земля принадлежит Тору и Одину: каждый ее поток, каждая река, каждое поле были обиталищем духов или нимф, но теперь тут правит чужой Бог.

– Единственный Бог, – тихо промолвил он.

– Я убью ее, – пообещал я.

– Отец…

– Не пичкай меня христианским дерьмом насчет прощения! Я другую щеку не подставляю! Сука порезала тебя, так я порежу ее. Вырву ее проклятую матку и скормлю своим псам. Где Сигтригр?

– Сигтригр? – Сыну требовалось время оправиться от приступа моей ярости.

– Да, Сигтригр и Стиорра. Где они?

– На противоположной стороне Ирландского моря. – В голосе его прорезалась усталость. – Там есть большой лох, по-нашему залив, который называется Лох-Куан. На западном его берегу, на холме, почти на острове, стоит форт.

– Лох-Куан, – повторил я незнакомое название.

– Любой кормчий, знающий Ирландию, доставит тебя в Лох-Куан.

– Сколько воинов под началом у Сигтригра?

– Когда я был там, их насчитывалось сто сорок.

– С женами?

– С женами и детьми, да.

Я буркнул ругательство и снова уставился на двор, где два епископских горбуна расстилали посушиться на травке большие льняные покрывала. Едва они ушли, из тени вынырнула собачонка и сделала лужу на одном из покрывал.

– Над чем ты смеешься? – спросил сын.

– Да так, – отмахнулся я. – Значит, в форте должно находиться человек пятьсот?

– Ну да, около того. Если… – Тут он замялся.

– Если что?

– Если у них достаточно провизии.

– Значит, Уи Нейллы не идут на приступ, но берут их измором?

Утред кивнул:

– У Сигтригра был изрядный запас продовольствия, кроме того, есть рыба, а на мысе бьет родник. Я не воин…

– Оно-то и плохо, – вмешался я.

– …но могу сказать, что форт Сигтригра можно оборонять. Перешеек, связывающий его с большой землей, узок и скалист. По словам нашего зятя, двадцать человек способны перекрыть тропу. Орвар Фрейрсон пытался атаковать с кораблей, но потерял много воинов на единственном пляже.

– Что еще за Орвар Фрейрсон?

– Один из капитанов Рагналла. У него в заливе четыре корабля.

– А у Сигтригра ни одного?

– Да.

– Значит, он обречен. Рано или поздно у него кончится провизия.

– Верно.

– И мою внучку убьют.

– Да, если Господь не смилостивится.

– Я вашему Богу даже червяка спасти не доверю. – Я посмотрел на сына. – Что будешь делать дальше?

– Епископ Леофстан предложил мне стать одним из его капелланов, если будет на то воля Божья.

– Иначе говоря, если ты выживешь?

– Да.

– Отсюда следует, что ты останешься в Сестере?

Сын кивнул.

– Думаю, так. – Он смешался. – Хотя, отец, здешним гарнизоном командуешь ты, и могу предположить, ты не захочешь, чтобы я поселился тут.

– Я хочу того, чего хотел всю жизнь. Мне нужен Беббанбург.

Сын кивнул.

– Значит, тут тебя не будет? – с надеждой в голосе осведомился он. – Ты не останешься в Сестере?

– Разумеется, нет, болван чертов! – отозвался я. – Я плыву в Ирландию.

* * *

– Ты не поплывешь в Ирландию, – сообщила Этельфлэд. А вернее, скомандовала.

Перевалило за полдень. Солнце вновь исчезло, сменившись очередной стеной низких и зловещих туч, предвещавших сильный ливень еще до наступления ночи. В такой день лучше сидеть дома, но мы вместо этого находились в местечке изрядно к востоку от Эдс-Байрига и к югу от римской дороги, по которой я привел из Сестера три сотни воинов. Почти половину составляли мои люди, остальные были воины Этельфлэд. Мы свернули с дороги задолго до того, как та приблизилась к Эдс-Байригу, надеясь отыскать еще один отряд фуражиров, но пока никого не обнаружили.

– Ты меня слышишь? – спросила Этельфлэд.

– Я не глухой.

– Кроме тех случаев, когда тебе это выгодно, – ядовито заметила она.

Этельфлэд ехала на Гаст, своей белой кобыле, и облачилась для боя. Я не хотел брать ее с собой, напирая на то, что местность вокруг Сестера слишком опасна для всех, кроме воинов, но, как обычно, ей не было дела до советов.

– Я правительница Мерсии, – величественно напомнила она. – И еду в своей стране куда захочу.

– Ну, тогда тебя хотя бы похоронят в твоей собственной земле.