Воины Хаоса наводят порядок (книга I) (СИ)

– Мы вольные приключенцы, хаос-нейтральный наёмный отряд… – завёл было Кэррот, но уже к середине фразы понял, как чуждо звучат в здешних дебрях официозные термины. – Слушай, а ты действительно эльф? То есть ты родилась ещё до Гигаклазма и всё-всё повидала воочию?!

Охотница закатила глаза.

– Что – «всё-всё»? Всего не упомнишь.

– А сколько вообще вас таких, эльфов? – спросил Броки, весьма дороживший своей принадлежностью к расовому меньшинству.

– Знала нескольких, – равнодушно ответила Фириэль. – Эльф – забавное слово из сказочных королевств. Привязалось, как банный лист… Здесь величали неотеником.

– Ну конечно. Пренебрежимое старение, – пробормотала Наумбия, подложив вещмешок на замшелую глыбу и присаживаясь. – Тебя здесь так назвали? Давно?

– Когда центр работал, – отозвалась эльфийка, с некоторым недоумением оглядывая окружающую разруху. – До войны северян с Роггардом. Трудилась со здешними мудрецами. Проходила исследования. Штуки нужные добывала из разных урочищ. Разведывала…

– Ты работала на чернокнижников?

– Тогда они тоже именовались иначе. Естествоиспытатели… Дерзновенные люди – не страшились делать науку в мире, который уж столько раз изменился. Играли с опасными знаниями, да иначе никак! На юге житья не стало, а на севере им были не рады.

– Но зачем они войну начали? – хмурясь, спросил её Костик.

– Не видала, кто начал войну. Далёко бродила, вернулась уже на развалины.

– И с тех пор регулярно сюда возвращаешься? Ты считаешь долину своей?

Эльфийка отстранённо глядела то ли на Костика, то ли сквозь него.

– Это место не принадлежит никому. И здесь много кто обитает. Люди пыжатся, нарекая места на карте «своими», но однажды земля пустеет, и на ней поселяются прочие.

Гудж проговорил что-то неразборчивое, всматриваясь в возвышающийся вокруг лес.

– А так да, возвращаюсь порой, – как ни в чём не бывало продолжила Фириэль. – Так и свела знакомство с вашим кудесником… забрела отдохнуть, а он тут ковыряется. Люди его стрелять вздумали – чай, тоже оборотнем посчитали. Целили скверно, пришлось показать им, как следует! Чародей свои фокусы применил, но тут место дурное поныне, так что чары сторонкой пошли. Вода в лужах взбурлила, пар валит, сосульки летят… Убежать пришлось. Но вроде отвадила, больше не появлялся.

– Он оставил систему слежения, – пояснила Наумбия. – Ты заинтересовала его, Фириэль.

– Лестно. Нет. Вы явились сюда за башкою несчастной эльфийки?

– Мы не знали, что ты – это ты, – сипло вымолвил Костик.

Дева с луком вздохнула.

– Тоже порою не знаю, – поймав напряжённый взгляд, она пояснила:

– Дереализация. Один мозговед век назад объяснил, что такое. Тело вроде бы не ветшает, как должно. Да вот психика – штука хрупкая, сбои в разуме множатся. Мало-помалу утрачиваешь связь с реальностью. Так что не обессудьте, ежели где-то проявится…

– Постараемся, – кивнул Кёрт Олясин. И солидно спросил у товарищей:

– Мы изволим сегодня куда-то идти или здесь заночуем?

Но Констанс и Наумбия, два естествоиспытателя, так страстно желали вызнать у эльфийки курьезные факты и страшные тайны из прошлого, что вопрос его был лишён смысла. Конечно, пришлось встать неподалёку, найдя на краю леса прогалину поуютнее.

Они проговорили до вечера. Фириэль достоверно и ёмко, хоть и несколько сбивчиво, рассказывала истории древних времён. Сама спрашивала о недавних событиях – оказалось, последние годы она мало общалась с цивилизацией, предпочитая глухие края вроде этой долины. После суток в Варголе её можно было понять.

Заходящее солнце вновь сделало обстановку теплей и красивее; даже старый бетон в этом свете сиял чистым золотом. Лес затих, молодая листва обратилась в причудливый занавес, отделивший от мира поляну с развалинами. В лесных лужах драгоценно поблескивала вода. Наумбия протирала глаза, вглядываясь в чащу: в густом сумраке под деревьями разгорались цветные огни светлячков.

– Эльфийский лес, – дивясь, прошептала она. Происходящее напоминало давно позабытый красивый сон, пьянящий и будоражащий. Всюду в этом походе – в дороге, в борах Вынды, на пропахших гарью проездах Варгола – колдунья чувствовала себя не в своей тарелке, всё казалось чужим, неуютным. А здесь… это гиблое место как будто скрывало в себе что-то важное. Позабытое миром и поэтому свежее. Дело было не только в эльфийке, хаотичном магическом фоне или роггардских артефактах. Наумбия встретила здесь… себя. Как по юности, когда она год пряталась от зеркал, а потом увидала своё отраженье в пруду. И не испытала к себе неприязни. Приняла.

«И вот теперь я… такая. Странствую с группой курьёзных мужланов, попадаю в чужие стычки, стою посреди заколдованной зоны, общаюсь с бессмертной эльфийкой, как с давней подругой… неделю назад в родной лавке сидела – десять лет, год за годом – и думать не думала, что привычная жизнь так изменится. То ли ещё будет?»