Войны Миллигана

— Мы сделали новый крест для часовни из сосны и красного дерева. Намного красивее того, который мы унесли, когда нам нужна была древесина.

10 октября, пятница

Капеллан утверждает, что произошло чудо, что по велению Бога в часовне появился новый превосходный крест.

11 октября, суббота

Мне позвонил Алан Голдсберри. Он хотел сообщить что штат Огайо отослал Билли счет за его лечение и госпитализацию в центр психического здоровья в Афинах и в Лиме. Они надеялись, что Билли заплатит им деньгами, которые он получил за рисунки.

Вот отрывок из письма Билли, которое он отослал своему адвокату и попросил меня его напечатать.

«11 октября 1980

Дорогой Алан

Обсудив с Мэри ваш последний телефонный разговор, я решил лично описать Вам мое финансовое положение, чтобы в дальнейшем не было подобных недоразумений.

Я хочу ясно дать понять: я скорее отрежу себе ногу, чем дам хоть один цент штату. Меня обворовали в центре психического здоровья в Афинах (причем апелляционному суду было на это наплевать) для того, чтобы запереть меня потом в эту сторожевую башню, где я не получаю никакой психиатрической или терапевтической помощи. Меня закрыли здесь, чтобы я сгнил. Моя враждебность по отношению к штату глубоко оправдана.

В этих условиях у меня нет причин проявлять „доверие“ к людям, причинившим мне больше зла, чем кто-то другой на земле, за исключением Челмера. На мой взгляд, этот счет за лечение ‒ не что иное, как узаконенное вымогательство. Я не допущу этого. И угроза возвращения в тюрьму меня уже больше не пугает.

Меня осмеяли, мне угрожали, меня ограбили под предлогом защиты, обманули физически и психологически, выставили на посмешище, мною манипулировали, избивали, глумились и унижали. Меня обманывали, на меня плевали и пытались промывать мозги. Мою семью и моих друзей преследовали. Мэри в марте того года попала под рэкет. Если вы видите хоть одну причину, чтобы я проявлял „доверие“, то назовите мне ее, пожалуйста.

Алан, большая часть вреда, который мне здесь причинили, необратима.

Вы можете представить себе, как это ‒ бояться уснуть? И не знать, проснетесь ли вы утром; не знать, убьет ли вас ночью ваша же часть? Быть неспособным доверять самому себе ‒ разве это просто? И знать, что шансы на выздоровление ‒ один на миллион?

Черт, в моем положении я даже не уверен в том, что хочу лечиться…