Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв.

Спустя три месяца с лишним после обручения, 2 марта 1606 года, Марина выехала из Самбора, а 2 мая она прибыла в Вязьму. Царскую невесту сопровождала огромная свита. Во-первых, ее собственный двор (251 человек); во-вторых, отец и князь Константин Вишневецкий с охраной (856 конных и пеших воинов); в-третьих, староста красноставский (с приближенными 107 человек); в-четвертых, староста луковский (двор 87 человек). А еще, кроме них, 14 панов и две «самотные» пани (с дворами в 221 человек), 5 католических монахов и 16 слуг при них. Вдобавок армянских купцов 12 человек. Всех 1969 человек и почти две тысячи лошадей. К свите пристало еще до 300 человек сверх официального списка.

Марина торжественно въехала в Москву 24 апреля (по другим сведениям, 2 мая) 1606 года, еще через пять месяцев после обручения, в сопровождении гостей и свиты, общей численностью свыше 2300 человек. Их сопровождал огромный обоз.

8 мая состоялась свадьба Марины и Дмитрия, а уже 17 мая он был убит.

Некоторые русские историки утверждают, будто бы брачная церемония прошла с серьезными нарушениями православных обычаев, и что именно это вызвало резкое недовольство части духовенства и московского люда. Однако документы свидетельствуют об ином. Самозванец был очень неглуп. Венчание (а также коронация Марины) прошло в точном соответствии с православным ритуалом. Увы, это ему не помогло. Буквально через десять дней Лже-Дмитрий пал жертвой заговора церковников и бояр.

Как мы знаем, Самозванец оказался в Москве благодаря помощи и прямой поддержке поляков и литвинов. Поэтому те и другие, естественно, явились вместе с ним. Позже в «поезде невесты» прибыли многие другие. Лже-Дмитрий считал своим долгом рассчитаться со всеми своими союзниками, а потому был щедр к ним.

Деньги из государственной казны лились рекой, подарки и пожалования делались без особого разбора. Но своим покровительством «пришлым» иноземцам и ориентацией на их нравы, Дмитрий создал серьезную проблему, которая его погубила. Вот что пишет Гумилев:

«Вот тут-то и сыграла свою роковую роль разница в стереотипах поведения русских и западноевропейцев. Поляки в XVII веке были народом очень смелым, талантливым, боевым, но весьма чванливым и задиристым. Польские паны, посадив своего царя в Москве, стали обращаться с московским населением крайне пренебрежительно. Русским было обидно, и поэтому конфликты вспыхивали постоянно. А царь, естественно, поддерживал поляков.

Народное недовольство возникало и по более существенным «поведенческим» поводам. Известно, что у католиков иконы есть, но верующие просто кланяются им, а у православных к образам принято прикладываться. Жена Самозванца Марина Мнишек была польской пани, и откуда ей было знать, как именно нужно прикладываться к иконе. Марина, помолившись перед образом Божьей Матери, приложилась не к руке, как это было принято на Москве, а к губам Богородицы. У москвичей такое поведение вызвало просто шок: «Царица Богородицу в губы целует, ну виданное ли дело!»

Гумилев Л. Н. От Руси к России, с. 236

А вот что писали А.И. КопаневиМ.В. Кукушкина в своих комментариях к «Московской хронике» Конрада Буссова:

«Несоблюдение Лже-Дмитрием I пышного и торжественного царского чина, определявшего все общественные выступления царя и весь царский быт, отмечают многие наблюдатели. По установившейся веками традиции царь появлялся обычно в сопровождении блестящей и раболепной

толпы бояр, он не ходил, а шествовал, не сидел, а восседал, не ел, а вкушал, не говорил, а изрекал, должен бвш показывать пример набожности, благочестия и т.д.