Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Точное число жертв новгородского погрома не установлено. Согласно Таубе и Крузе, в городе и ближайших Окрестностях были убиты до 27 тысяч человек. Шлихтинг сообщает о казни 2770 знатных новгородцев и «полном истреблении» черни. Исследователь новгородской демографии А.Г Ильинский определял общее число жертв погрома, включая замерзших и погибших от голода, в 40 тысяч человек. Но в любом случае, сохранившиеся документы рисуют ужасающую картину почти полного разгрома города. Так, из 1805 тягловых дворов (т.е. плативших

налоги) на Софийской стороне уцелели только 94 (5,2%)! Примерно такая же картина наблюдалась и на торговой стороне.¹⁰²

Бойня продолжалась без каких-либо перерывов 6 недель подряд, до 13 февраля. Затем Иван объявил немногим оставшимся вживых новгородцам, что «прощает» их и отбыл в Псков — творить там расправу.

Псковичи не сомневались, что их, как и новгородцев, тоже ждет мученическая смерть. Тем не менее, как и в 1510 году, когда Василий III, отец Ивана, отнял у них независимость, они даже не думали сопротивляться. Напротив, по совету своего наместника, князя Токмакова, они встретили въезжавшего в город царя-душегуба хлебом и солью, причем перед каждым домом стояли на коленях все его жильцы, включая малыхдетей. Столь рабская покорность очень понравилась Ивану и несколько смягчила его кровожадность.

Но все же горожан спасло не раболепие перед царем, а предсказание знаменитого местного юродивого Николы Салоса. Якобы он предложил Ивану, посетившему его вскоре после прибытия, кусок сырого мяса со словами «на, сьешь, ты же питаешься мясом человеческим». Затем Салос пообещал Ивану великие несчастья, рели тот не пощадит жителей. В псковской летописи сказано, что блаженный поучал царя Ивана «много ужасными словесы еже преста-ти от велия кровопролития и недерзнути еже грабити святыя Божия церкви». Иван, не послушав юродивого, велел снять колокола с Тротоицкого собора. В тот же час издох лучший его конь. На суеверного трусливого царя это произвело сильное впечатление.¹⁰³ Он ограничился тем, что приказал — помимо городских церквей и монастырей — отобрать деньги и ценности у «лутших жителей», после чего немедленно удалился в Москву.

В Пскове 20 февраля были казнены игумен Псково-Печерского монастыря Корнилий и старец того же монастыря Вассиан Муромцев, а также Афанасий Ежов, «солотинский (или солотчинс-кий) архимандрит». Поминальные синодики самого Ивана ГУупо-минают 85 человек дворян, приказных и других лиц, казненных в Пскове. Тем не менее, псковичам неслыханно повезло. Их только ограбили. Убийство менее чем сотни жителей города и монахов не идет ни в какое сравнение с массовой бойней в Твери, Торжке и Новгороде.

Вот как описывал разгром Новгорода и Пскова Генрих Штаден:

«Ни в городе /Новгороде/, нив монастырях ничего не должно было оставаться; все, что воинские люди не могли увезти с собой, то кидалось в воду или сжигалось. Если кто-нибудь из земских пытался вытащить что-либо из воды, того вешали. ,

(Таубе и Крузе так писали об уничтожении имущества и товаров новгородцев: «Грубые товары, как воск, лен, сало, меха и другие велел он сжечь и бросить в воду. Шелк, бархат, и другие товары были бесплатно розданы палачам»)

Затем были казнены все пленные иноземцы; большую часть их составляли поляки с женами и детьми /Штаден имел в виду литвинов, взятых в плен на территории ВКЛ и высланных из Полоцка — А.Т./ и тех русских, которые поженились на чужой стороне.

Были снесены все высокие'постройки: было иссечено все красивое: ворота, лестницы, окна. Опричники увели также несколько тысяч посадских девушек...