Читаем Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв полностью

В 1553 году на днепровском острове Хортица, ниже знаменитых в прошлом порогов, появилась своего рода казачья республика — Запорожская Сечь. Ее основал литвинский князь Дмитрий Вишневецкий, занимавший должность черкасского старосты, а позже попавший в Молдавии в плен к туркам и казненный ими в начале 1564 года. Вообще, первыми вождями запорожских казаков были представители литвинско-украинской шляхты, даже магнатов — кроме Дмитрия Вишневецкого среди них можно назвать черкасского и каневского старосту Остафия Дашкевича, князей Михаила и Остафия Ивановичей, Богдана, Николая и Кирика Остафьевичей-Ружинских, Самойло Зборовского.

Прием в запорожские казаки происходил очень просто: надо было правильно перекреститься и говорить по-русски, неважно на каком диалекте. Вспомним Гоголя:

«В Христа веруешь? Верую! Горилку пьешь? Пью! А ну, перекрестись! Истинно христианская душа, пиши его в Третий курень»…

Запорожцы делились на сечевых и зимовых казаков. Первые жили в самой Сечи по куреням. Сечевые казаки составляли более привилегированную часть запорожского казачества. Только они имели право выбирать из своей среды старшину, получать жалованье деньгами и хлебом, распределять добычу. Все они считались «холостяками», так как не заключали церковного брака со своими сожительницами.

Семейные казаки жили вокруг Сечи по балкам, луговинам, берегам рек, лиманов и озер, где стояли отдельные хутора или целые деревни. Они разводили коней, занимались торговлей, ремеслами и промыслами, держали огороды, домашнюю птицу и скотину. Сечевые казаки называли их не «лыцарями», а «зимовчаками», «сиднями» или «гниздюками» — как бы рангом ниже, чем себя.

Но сечевые и зимовые казаки вместе составляли одно войско — «арматное стадо», официально именовавшее себя «Славным низовым запорожским войском и товариством», или еще пространнее:

«Войско днепровское, кошевое, верховое, низовое и все будучее на полях, на лугах, на полянках, и на всех урочищах морских, днепровских и полевых, и морской кошевой атаман, старшина и чернь».

Московиты, литвины и поляки обычно называли запорожцев «низовыми людьми», имея в виду низовья Днепра.

Запорожцы по принципиальным соображениям никогда не пересчитывали себя. Поэтому данные об их численности различаются. Какправило, они сильно преувеличены. Известный дореволюционный историк казачества Д. И. Яворницкий писал:

«В 1534 году всех запорожских казаков считалось не более 2000 человек, а в 1535 году около 3000 человек. В 1594 году иностранцы насчитывали у них более 3000… В 1657 году всего сичевого войска считалось 5000 человек… В 1675 году кошевой атаман Иван Дмитриевич Серко (Сирко), задумав большой поход на Крым, собрал 20 000 человек запорожцев и с ними «несчадно струснул» Крым и счастливо возвратился в Сичь. Но это число кажется слишком преувеличенным».

Яворницкий Д. История запорожских казаков, том 1, с. 153

Судя по этому свидетельству, а также ряду других, реальная численность запорожских казаков никогда не превышала пяти — семи тысяч человек. Но в ходе разных военных кампаний к ним часто примыкали другие лица, тоже именовавшие себя казаками.

* * *

Власти Речи Посполитой, с одной стороны, были заинтересованы в защите своих южных границ; с другой — стремились подчинить себе буйных казаков. Способом решения обеих проблем стал официальный прием некоторой части их на военную службу. Как мы помним, впервые это сделал король Стефан Баторий.

В 1578 году он назначил жалованье 600 запорожским казакам, выразившим желание служить ему, и разрешил им устроить в городе Трахтомиров свой арсенал и госпиталь. За это казаки согласились подчиняться назначенным королем командирам-шляхтичам. Эти 600 казаков были внесены в список для выдачи жалованья — реестр. С тех пор власти Речи Посполитой стали использовать «реестровых казаков» не только для охраны границ от татар, но и для контроля за «нереестровыми» — запорожскими и прочими.

К 1589 году количество реестровых казаков достигло трех тысяч человек. В основном, они жили в небольших городках юга и юго-востока Украины.

Так, в 1600 году население Канева состояло из 960 мещан и 1300 казаков с семьями. В своем большинстве это были оседлые, семейные люди, нередко обладавшие значительной собственностью.

Перейти на страницу:

Все книги серии Неизвестные войны

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии