Воины облаков

Амаута, всё время моих медицинских экзекуций, стоически терпел, только побелел, как мел, и покрылся холодным потом. Когда я закончила, потянул меня к себе и уткнулся головой в грудь. Чаупи-тута тактично вышел в мою комнату. Вот и хорошо. Если появится мой курятник, он их задержит.

Пушак целовал мои солёные щёки, а я всё боялась, что его хвалёная невосприимчивость к яду подведёт. Наконец, пот, который я стирала с его лба, перестал появляться и шаман попросил пить. Я выскочила в комнату, где оставались вода и фрукты с завтрака и застала потешную картину. Чаупи-тута стоял на пороге, а весь бомонд моих девиц возбуждённо галдел напротив. Увидев меня девчёнки на секунду затихли а потом заквохтали снова.

— Цыц, куры! — прикрикнула я, — Чаупи-тута, быстро переведи им пусть тащат горячий суп для амауты, ну, и нам, чего прийдётся. А то ноги вырву (на секунду я задумалась, чего бы им вставить, про спички они знать не знают) — палки вставлю, наконец нашла я первое попавшееся. И, схватив кувшин с водой и чашу, вылетела обратно. Пушак лежал на ковре и хохотал.

— Ты не представляешь, что сейчас будет, — только и успел сказать он, как из комнаты послышался визг и топот.

— А, что? — не поняла я.

— Радость моя, ну, они же всё понимают буквально. Такого наказания им ещё видеть не доводилось.

Зато суп и всё остальное появились быстрей не придумаешь. Слово “кыш!” они уже знали. Мы, наконец, спокойно поели, в почти семейной обстановке.

Через час Чаупи-тута смешал свежее противоядие и я заставила мальчика сменить повязки. Это он проделал спокойно и уверенно. Только вот резать не мог. Раны шамана выглядели прилично.

— Рановато тебе кинжал подарили, — поддела его я.

Чаупи-тута вспыхнул и потупился.

— Ладно, да шучу я, — успокоила я обидчивого мальчишку. — Хорошо, что вы у меня такие устойчивые. Я бы так легко не отделалась.

— Не переживай, Юри. Я тебе давно уже каждый день в еду понемножку яда добавляю. Скоро сможешь не боятся, что с едой отравят, по крайней мере. Вот с кровью я ничего не сделаю. Это врождённое. Ещё Храм может дать. Только никогда не знаешь, что он даст, если прийдёшь на посвящение.

Прибежал взволнованый Джайна.

— Я слышал в городе переполох. На тебя снова напали, Юри? А что с рукой? — повернулся он к шаману.

Меня так и подмывало на фразочку “… шёл… упал… закрытый перелом… очнулся — гипс… ” Так не поймёт же. Как там наши?

Чаупи-тута корил свой дар до самого вечера.

— Как же так? Почему мне не приснилось нападение шаманов, ни сейчас, ни в прошлый раз? Может их защищает их богиня? Неужели Солнце и Луна действительно враждуют между собой? Да, нет же, это глупости какие-то. Наверное в этих снах есть другая закономерность. Мне бы только понять.

Шаман быстро оправился от действия яда и даже ушёл позаниматься с принцессой. Джайна поплёлся за ним. Он, вообще, старался отходить от своей невесты на самое непродолжительное время. Мальчик думал о том, почему один человек выбирает другого. Почему, мама в своё время, выбрала именно его отца и ушла к трудной жизни в деревне, а не осталась в доме избраных, почему принцесса предпочла уйти между времён, а не остаться с царём чиму? И, наконец, выберет ли Ирина чужие времена, ради любви к учителю? Ведь они же любят друг друга, это видно. Что есть там в её мире, что заменит эту любовь? В последнее время его детское обожание изменилось на другое чувство, более спокойное, дружеское и даже покровительственное. Временами, ему казалось, что он старше её. И, потом, он принял её как чужую женщину. Не в смысле чужую. А не свою..

Ирине в соседней комнате девчёнки делали массаж. От нечего делать, она наслаждалась преимуществами дворцовой жизни. Чаупи-тута решил побродить по дворцовым коридорам. Тоже от нечего делать. В одном из закутков он увидел смешную вазу. Чанкайские вазы напоминали пузатеньких человечков с пухлыми ладошками. Да на них и нарисованы были фигурки, одетые как чанка. Мальчику стало интересно, а с другой стороны на кувшине нарисован человечек сзади? Он, худенький, протиснулся между стеной и кувшином и увидел проход. Боковые стенки ниши не доходили до стены сзади и по бокам тянулись узенькие коридоры в разные стороны. Из любопытства, он пошёл по одному из них параллельно основному коридору. Он видел несколько поворотов и ответвлений, но побоялся заблудится в лабиринтах и уже думал выскользнуть у первой попавшейся вазы, но, недоходя до неё, услышал тихие голоса.

— Ты чимуанка, — говорил мужской вкрадчивый голос на чанка, — хоть и выросла во дворце с детства. Но ты — купленая рабыня и вечно рабыней будешь. Ты сможешь спать с мужчиной или родить ребёнка, только по приказу хозяев. И никогда не выберешь того, кого полюбишь, как свободная женщина. Если ты случайно уронишь в питьё дочери Солнца эти маленькие зёрнышки, никто и ничего даже не заметит. Она даже не умрёт во дворце, только по дороге обратно. Это медленый яд, она даже не поймёт, что умирает, просто однажды, во сне, перестанет дышать. А я выкуплю тебя и заберу на родину. Может даже уже сегодня. Правитель обещал принять наше посольство вечером.