Войны перемен

– Интересное кино получается. Что это за поле, насколько тянется по протяженности, какая его глубина и высота? – спросил Орнетт.

– Какая-то планета-загадка, – сказал Кларк. – Ничего не поддается исследованию. Кустарники ускользают, к месторождению не можем подойти, сканеры ничего не видят и не фиксируют. Вот так задачки нам ставит планета.

– Зато интересно будет раскрывать эти тайны! – воскликнул восторженно Мидо. – Я был в пяти экспедициях, но ничего более удивительного и загадочного, чем на этой планете, не видел.

– А если попробовать импульсатором или излучателем просверлить защитное поле? – задумчиво отозвался Орнетт.

Кларк искоса посмотрел на него:

– Параграф двадцать пятый Устава даль-разведки не позволяет. Ты забыл об этом? С планетой действительно неясно. То защитная система не пускала нас к планете, то теперь неизвестное поле не дает пройти к обнаруженному металлу.

Он связался с «черепахой» и попросил Махара объяснить маркизу ту ситуацию, в которую попала его группа.

А на планете в это время тихонько сгущались сумерки. Солнце где-то спряталось в густых, темнеющих прямо на глазах облаках. Как-то незаметно крепчал ветер, стремясь сбить с ног людей. «Черепаха» включила бортовые огни, и лучи мощного прожектора осветили тьму, указывая дорогу разведчикам. Все три фигуры заспешили к аппарату.

Группа Лато приблизилась к асфинию, но, как и группа Кларка, вынуждена была остановиться метров за десять до скопления металла. Такое же поле, что притормозило первую группу, теперь не пускало вперед и группу геолога. Никакие попытки не помогли им продвинуться к цели. На планету опустилась тьма, и исследователи вынуждены были вернуться к «черепахе».

Через двадцать минут оба аппарата-разведчика стартовали к материнскому кораблю. Туранцы, глубоко задумавшись, осмысливали увиденное и даже не заметили, как двухсоттонные машины скользнули в недра гита. Исследователи покинули «черепахи», освободились от скафов и направились в сторону крем-каюты. После недавних переживаний есть хотелось особенно остро.

– Нам бы что-нибудь вкусненькое, – облизал пересохшие губы Мидо, – а то наши животы уже играют марш запеченного поросенка и кричат ура-ура-ура бифштексам и бутылке джин-гралла.

– Я бы сейчас съел омара или устрицы по-шаронски, – мечтательно произнес Бар. – И выпил, наверное, литр мальварии.

– Какие у вас аристократические манеры, – бархатным голосом отозвалась кулинар Лири, молодая двадцатисемилетняя туранка крепкого телосложения. – Может, еще подать фаршированного крула в геретанском соусе? Или копченого угря в вишневом соку?

– Слушай, Лири, подавай, что есть, а то мы и тебя съедим в придачу, а на сладкое закусим твоим бархатистым голосочком! – воскликнул Вед.

Лири засмеялась и начала подавать разведчикам различные блюда, которые источали такой аромат, что туранцы только облизывались и с вожделением поглядывали на кухонный агрегат, откуда появлялись все новые и новые порции яств. Все притихли и накинулись на еду, как стая оголодавших медведей после зимней спячки на бочки с медом. К ним присоединились и остальные звездолетчики. Через некоторое время, насытившись и запив все съеденное джин-гралла, разведчики перешли в кают-компанию, где собрались свободные от вахт космоплаватели. Все расселись в уютные кресла, и маркиз Сорено, осмотрев собравшихся, взял слово: