Войны с Японией

Генерал Лобко сказал: «Мнение великого князя Владимира Александровича, сколько я понимаю, сводится не к тому, чтобы, прекратить войну теперь же, а чтобы не вести ее с завязанными глазами, не пытаясь узнать об условиях заключения мира; и против этого мнения я ничего не имею возразить. Добавлю только, что в истории России уже бывали примеры, когда вопросы войны и мира решались мнением народа».

Великий князь Владимир Александрович в заключение сказал: «Возвращаюсь еще раз к тому же вопросу — если условия мира будут неприемлемы для нас по совести, тогда, конечно, придется продолжать войну».

Красный архив. М.; Л., 1928. Т. 3, с. 191–204.

Письмо Нижегородского губернатора П. Унтербергера при докладной записке министру финансов. 27 мая 1905 г.

Конфиденциально.

Милостивый государь, Владимир Николаевич!

В печати появились предполагаемые условия мира с Японией. Так как значение их для России неразрывно связано с нашими владениями на Дальнем Востоке и с государственной обороной наших окраин, то я, основываясь на опыте многолетней службы в Восточной Сибири и знании местных условий края, составил краткую записку, касающуюся этого предмета, которую и позволяю себе представить на благоусмотрение вашего превосходительства.

Прошу принять уверение в глубоком уважении и совершенной преданности.

Вашего превосходительства покорнейший слуга П. Унтербергер.

Записка о предполагаемых условиях мира с Японией

Япония, по сведениям, проникавшим в печать, намерена предъявить следующие главные условия мира: 1) уступку ей острова Сахалина, 2) разоружение крепости Владивостока и лишение России права держать в Тихом океане военный флот, 3) уплату контрибуции в 2 миллиарда рублей, 4) уступку Японии железной дороги от Порт-Артура до Харбина и 5) признание протектората Японии над Кореей.

Я остановлюсь пока на разборе первых трех пунктов, которые имеют для России прямое и первенствующее значение.

Уступка о. Сахалина, независимо от лишения нас его естественных богатств, имела бы главным последствием, что последний свободный пролив — Лаперуза — из северной части Японского моря в океан очутился бы в руках японцев и что близость о. Сахалина к устью реки Амура всегда будет парализующим образом действовать на наши судоходство и торговлю по названной реке. Ввиду же той громадной важности, какую играет в жизни Приамурского края Амурская речная система, обстоятельство это имеет для нас огромное значение, ибо мы всецело подпадем под экономическую зависимость от Японии.

Переходя к вопросу о разоружении Владивостока и лишению России права содержать в Тихом океане военный флот, то очевидно, что исполнение этого требования равносильно полной парализации нашего развития, значения и силы на берегах Тихого океана, чем завершится только полное подчинение интересов нашего населения Приамурского края интересам Японии. Мы не в состоянии будем бороться ни с какими притязаниями этой нации, как бы они ни были для нас тяжелы.

Уплата, наконец, контрибуции в 2 миллиарда, не говоря о том тяжелом бремени, которым она ляжет на народное благосостояние, будет иметь последствием, что Япония не только покроет ею все свои долги, но будет еще иметь миллиард для создания еще более сильного флота и более сильной армии, и тогда борьба с ней, для восстановления нашего потерянного самостоятельного положения на берегах Тихого океана, может оказаться делом непосильным.

Теперь является вопрос: находимся ли мы в таком положении, из которого не было бы другого выхода, как заключение подобного, разоряющего нас во всех отношениях мира? Ответ на это совершенно определенный: нет. Не нужно смущаться заграничной прессой, да и частью нашей, которые твердят, что мы находимся в положении безусловной необходимости заключить мир, хотя бы на условиях вышеизложенных. Для финансовых кругов, ссудивших Японию деньгами на ведение войны, несравненно удобнее, чтобы займы эти заплатила Россия, против которой в Европе есть возможность принятия репрессивных мер, если бы она отказалась платить свой долг; наоборот, при желании Японии уклониться от исполнения своих денежных обязательств, заставить ее к этому будет несравненно труднее.