Воины Солнца и Грома

– В Вечном Городе все вверх дном! – широким движением Валент смахнул несколько кубков. – Принцепс [5] наконец развелся с Октавией и казнил ее. Августа теперь – Поппея Сабина.

– О Яхве, ты не забываешь свой избранный народ! – воздел руки Потос. – Поппея предана нашей вере.

– Афраний Бурр умер. Во главе преторианцев теперь – Фенний Руф и Тигеллин. Старого болтуна Сенеку принцепс больше не слушает. Дорифор и Паллант отравлены – для отпущенников они стали слишком богаты и слишком глубоко запускали руку в казну. Корнелий Сулла убит, Плавт убит. Педаний Секунд тоже убит – своим рабом. Все рабы, находившиеся в доме, за это казнены. Наконец римляне научились соблюдать законы, сделавшие их повелителями мира!

– Давно пора! – Крепкий кулак Валерия опустился на стол. Простое солдатское лицо светилось торжеством. – За Нерона, лучшего из императоров!

– И за новые божественные стихи и не менее божественные колесничные победы, которыми ему теперь никто не помешает осчастливить империю, – напыщенным тоном провинциального ритора произнес Захария. Его худощавое лицо, обрамленное черной курчавой бородой, сливавшейся с шапкой таких же курчавых волос, таило неистребимую, едкую насмешку – не над Нероном даже, но над всем миром. А черный пес, привстав на передние лапы, трижды пролаял торжественным басом.

– Смейтесь, смейтесь… – покачал головой Рубрий. – Нерон-поэт, Нерон-актер, Нерон-колесничий. А еще живописец, ваятель и атлет. У него столько талантов, что он сам не знает, куда их девать. Но главный из них – быть императором. Повелителем мира! Скажи, Валент, не отказался ли принцепс от большого похода на Восток?

– Нет. Он собирает Фалангу Александра – новый легион из солдат не меньше трех с половиной локтей ростом. Покуда Корбулон в Армении делает вид, что воюет, она высадится здесь, на Боспоре, и ударит через сарматские степи и Кавказ в тыл парфянам.

– Да! – Всегда сдержанное лицо римлянина теперь горело вдохновением. – В Парфию и дальше в Бактрию, Согдиану, Индию – до фаунов и серов [6]! Мы, римляне, должны покорять мир – иначе мы превратимся в лягушек, сидящих вокруг моря, которое гордо называем Нашим.

– И этому великому плану, – вкрадчиво заговорил Спевсипп, – могут помешать два маленьких царства. Ничтожные, полуварварские, но хранящие память о Митридате: Понт и… Боспор.

– Понт станет провинцией, это решено, – сказал Валент.

– А Боспор?

Валент помолчал, наслаждаясь собственной значимостью, и медленно произнес:

– Его судьба зависит от того, что донесет императору почтенный Валерий Рубрий.

– Что же я, скромный преторианец, могу донести? – простовато развел руками Валерий. – Царь Котис предан Риму, от которого получил власть. Наши когорты свергли его брата и разбили сарматских союзников этого горе-Митридата. Котис уверен во всемогуществе Рима и не решится на измену.

– Если хочешь знать, каков Котис внутри, погляди на его сынка – тот еще не выучился притворству. Сегодня двое мальчишек-сарматов бесчинствовали на агоре, словно у себя в степи, украли моего коня, ранили меня самого. И Рескупорид покрыл их. А один из этих разбойников – сын царя аорсов Фарзоя, с которым сейчас Котис тешится охотой, – сказал Спевсипп.

– Не о том ли они сговариваются у костра, – подхватил Потос, – как осуществить план Митридата Евпатора – повести на Рим всю Скифию?

– Да разве здесь эллины? – скривился Валент. – Роднятся с варварами, расхаживают в штанах, живут за городом в юртах. Кого ни поставь здесь царем, он превратится с ними в такого же полуварвара.

– Боспору нужен не царь, а прокуратор. Знающий эту страну, уважаемый ее лучшими людьми и преданный кесарю Нерону, – твердо произнес Потос и поднял фиал. – За Гая Валерия Рубрия, прокуратора Боспора!

– За меня, прокуратора! – иронически кивнул Рубрий и опрокинул залпом кубок неразбавленного колхидского. – Только что я напишу кесарю? Что Гаю Юлию Спевсиппу, получившему гражданство от полоумного Калигулы, на базаре дали по рукам? Даже у Митридата-ссыльного есть в Риме влиятельные друзья, тем более у Котиса.

– Они все замолчат в одном случае – если Поппея вдруг узнает, что в Пантикапее чернь грабила и резала единоверцев августы, а царь Котис не мог – или не хотел – этому помешать, – спокойно произнес Потос.

Валерий громко расхохотался:

– Клянусь Юпитером, я-то думал, что в Риме видел всю подлость, на какую способны смертные! Вы, иудеи, всегда так держитесь друг за друга…

– У богатых и благородных иудеев крепкие дома здесь, на акрополе, сильные рабы и надежные охранники. А эти, внизу… Это же не иудеи, а сборище сатанинское! О чем только не шепчутся они в своих лавчонках и лачугах: зелоты учат их, что не следует повиноваться кесарю, христиане – что богатые не будут в раю, ессеи – что все должно быть общим и все должны работать.

– До чего еще могут додуматься тупые невежды, которым за работой некогда как следует изучить Писание? – презрительно поджал губы Валент.