Воины столетия. Дар (СИ)

С остальными стрелами я справилась быстрее.

— Ну, вот, — я вытащила из воды свои стрелы, стряхнула их и поднялась. — Почти все. Арес?

Не открывая глаз, он кивнул.

— Замечательно.

— Как самочувствие?

— Дай мне время. Постой в дозоре. Хватит с нас гостей.

Я шумно выдохнула, провела рукой по лбу, убирая с глаз мокрые волосы, и полезла на берег.

— Спасибо, — донеслось из-за спины.

— За то, что чуть не убила? — я забросила стрелы в колчан и взяла лук. — Извини, я сегодня снова напортачила.

— В этот раз нет. Дух как-то отразил свет, и ты сама застыла. Извиняться должен я — с твоим противником я справиться не успел.

— А ты, выходит, не застыл, — я уселась на берегу, подле напарника, скрестив ноги.

— Нет.

— Почему?

Арес кашлянул.

— Понятия не имею.

Я задумчиво огляделась. Радуга в брызгах призывно сияла, а вода казалась теплой и мягкой, как молоко.

— Поплавать бы

— Сиди и бди.

Я нахмурилась и, пожав плечами, ничего не ответила. Спорить с героем дня мне не хотелось.

Вернувшись в подворотню, мы некоторое время стояли друг напротив друга. Я настороженно следила за напарником, а он закрыл глаза, переводя дух.

— Ты в норме? — мне захотелось его коснуться, но я не решилась.

Он кивнул, не открывая глаз, потом осторожно шагнул в сторону и плечом оперся о стену. Я оглянулась — уже почти стемнело. Со стороны улочки доносились людские голоса, сливающиеся в монотонную белиберду, приглушенную чем-то мягким. Звуки будто вязли в некой субстанции и звучали глуше, словно мы притащили за собой навязчивую тишину Перехлестья.

— Давай, вернемся? — предложила я. В проходе было темно, но не настолько, чтобы я не могла видеть лицо Сашки. Он не открывал глаз.

— Арес, — позвала я, не выдержала и, протянув руку, коснулась его плеча.

— Нет, — хрипло ответил он. — Если ещё налетим на духов, застрянем там надолго. Иди домой.

— Тебе плохо.

— Это пройдет, — Сашка открыл глаза, и они, сверкнув серебром, померкли. Я мотнула головой — привиделось, что ли?

Напарник оттолкнулся от стены, качнулся, как пьяный, и снова подпер кирпичную кладку. Я подошла к нему ближе, осторожно закинула руку к себе на плечо и потянула.

— Идем.

Во дворе было тихо. Светлые прямоугольники окон ложились на белесую землю. Я подняла голову и посмотрела в крапчатое небо. Так вот в чем дело! Первый снег… Он ещё не хрустел под ногами, но уже припорошил осеннюю грязь.

— Хорошо, бабок нет, — заметила я, кивая на пустую скамейку.

Мы на мгновение замерли у подъездной двери. Сашка опустил голову и тяжело дышал. Я отчетливо слышала, как что-то клокочет у него в груди. Напарник молчал, и я потащила его наверх. Он опирался на перила, но мне все равно было тяжеловато. У двери он убрал руку с моего плеча и, прислонившись к стене, принялся шарить в кармане, ища ключи.

— Позвонить? — спросила я, протягивая руку к звонку.

— Мать на сутках, — Сашка кашлянул, протянул мне связку. — Открой, не вижу ничего.

Напарник вошел первым, пошарил по стене, включил свет и также, по стенке, двинулся вперед, в ванную, как я поняла. Я помялась у входа, но, услышав сквозь плеск воды то ли рычание, то ли кашель, закрыла дверь на ночной замок и, сбросив обувь и припорошенную снегом куртку, вошла на кухню. На плите стоял холодный чайник. Я закрыла форточку, из которой на подоконник падал снег, и повернулась к плите. У неё не было электроподжига. Спички лежали рядом. Я шумно вздохнула, и эксперимент начался. Не знаю, сколько прошло времени, но я успела поплавить себе два ногтя, прежде чем Сашка отпихнул меня от плиты. Я отступила к окну, глядя, как он хозяйничает. Полотенце, накинутое на плечи, сползло, когда он потянулся к маленькому мусорному ведерку, чтобы выкинуть спичку. На спине багровел круглый, похожий на кратер вулкана, воспаленный рубец.

— Раны ещё не зажили, — заметила я. — Уйдем обратно?

Он рывком вернул полотенце на плечо и, не оборачиваясь, бросил.

— Нет. Говорили уже.

— Чем я могу тебе помочь?

Он явно не ожидал такого вопроса. Чуть повернул голову и выдал.

— Иди домой, — отвернулся и медленно, в страхующей близости от стены, поплелся в прихожую. Я вздохнула, выглянула на улицу — пелена из белой стала синей. Снегопад усиливался. Если я собиралась домой, мне следовал поторопиться. Если…

В прихожей раздался грохот. Я на мгновение замерла и рванула на звук. Сашка стоял у своей комнаты на коленях, руками опираясь о стену. Я подхватила его под локоть.

— Я сам, — тихо, но злобно предупредил он.

— У тебя температура, — его рука была просто огненной.

— Это ты холодная, — он недовольно посмотрел на меня. — Тебе домой не пора?

— Арес…, - я помолчала, выжидая, пока в Сашке "пробудится" воин Перехлестья и задавит вечно недовольного всем миром ворчуна. — Я хочу тебе помочь. Не надо психовать.

— Я справлюсь.

Однако без моей помощи он поднимался бы с пола гораздо дольше. Я провела его в гостиную — такой советский зал со старой стенкой с дурацким буфетом и фарфоровыми кошками — и помогла лечь на диван. Сашку трясло так, что стучали зубы.

— У вас есть жаропонижающие?

Он натянул полотенце по самый подбородок и непонимающе посмотрел на меня мутными глазами.