Воины света. Меч ненависти

Она взглянула на Кальфа. Он все еще в нерешительности топтался у закрытой двери и старался не смотреть на нее. Годы оставили на его лице глубокие морщины, и тем не менее она все еще находила в нем то, за что всегда считала достойным любви. Он был более зрелым и сильным, хоть и не хватало ему мужества на то, чтобы подойти к ней и заговорить о своей любви. Он казался невинным, словно юноша. Насколько Асла знала, у Кальфа никогда не было женщины. Иногда он уезжал на пару дней в Хоннигсвальд, чтобы продать рыбу или меха зимой. Может быть, там… Но это было не в его духе. Асла была совершенно уверена в том, что если бы Кальф нашел женщину по сердцу, то отправился бы к ней… У Аслы сжалось горло. Он нашел свою женщину и поэтому остался. Из-за нее.

Она подошла к рыбаку и нежно взяла за руку.

— Хорошо, что ты здесь. Знание того, что рядом с тобой кто-то есть, придает столько силы.

Наконец он отважился взглянуть ей в лицо. В его глазах стояла бесконечная печаль.

— Да, — просто сказал он.

Асла устояла перед искушением обнять его. Он не был маленьким мальчиком, которого нужно утешить. Она хотела от Кальфа большего. Она хотела лежать в его объятиях, чувствовать его любовь, чувствовать себя защищенной. Если сейчас она обнимет его, то не получит всего этого.

Женщина вздохнула. Нужно найти другой способ.

— Я не понимаю, как мужчины могут целый день носить кольчугу. Она давит! А когда я снимаю ее, возникает чувство, будто я настолько легка, что хватило бы одного дуновения ветра, чтобы вознести меня к звездам. — Она развязала широкий пояс, несколько ослаблявший вес ее кольчуги, и уронила его на пол. Затем подняла руки. — Теперь я знаю, почему воины чаще всего носят короткие волосы. — Она улыбнулась. — Кольца кольчуги путаются в волосах. Если я поношу эту штуку еще луну, то стану лысой. Пожалуйста, помоги мне снять ее.

Руки Кальфа были сильны. Он осторожно освободил Аслу от тяжелых доспехов. Даже сквозь кольчугу она почувствовала его тепло. Так же терпеливо, словно чиня порванную сеть, он высвободил ее волосы, запутавшиеся в железных колечках. И наконец снял груз с ее плеч. Кольчуга со звоном упала на пол.

Только сейчас Асла осознала, что на ней было надето под кольчугой. Толстое стеганое зимнее платье, на которое она пришила толстые наплечники из тряпок. Из-за смазки, которой была натерта кольчуга, и без того неприглядное платье покрылось черными пятнами и полосами. Да и по запаху чувствовалось, что она таскала ее целый день. Носить стеганое платье было необходимо, потому что кольчуга становилась ледяной, вытягивала тепло из тела, если Асла не защищалась. Но сейчас в этой бесформенной одежде она казалась себе некрасивой сосиской. С растрепанными волосами, грязную и вонючую, ее не пожелал бы даже мужчина, у которого от желания разрывало штаны.

Кальф улыбнулся. Разгладил ей волосы. Она не осмеливалась посмотреть на него. Он смеется над ней? Интересно, о чем он сейчас думает? Со времени сражения на палисаде он избегал ее. Два бесконечно долгих дня. Когда вечером после битвы он не пришел к ней, она почувствовала себя грязной. Как похотливая шлюха. Она решила не разговаривать с ним больше никогда.

Клятвы хватило ненадолго. Без него было невыносимо. Он и Кадлин были теперь единственным, что придавало ей силы. Об Ульрике она даже думать боялась. Йильвина не вернулась, и это означало только одно…

Асла приказала пятерым разведчикам прийти в свою хижину для напутствия. Она знала, что придет и Кальф. Он выбирал этих пятерых и не мог просто отпустить их, не сказав и пары слов. Не тот человек он был. Конечно, существовала вероятность, что он будет ждать посланников у палисада, чтобы коротко переговорить с ними. Асла молилась о том, чтобы он ухватился за возможность прийти в хижину так, чтобы никто не счел это вызывающим.

Кальф мягко погладил ее по щеке.

— Ты прекрасная женщина.

Она рассердилась и подняла взгляд. Как он может называть ее прекрасной? Она выглядит как оборванка! Насмехается? Печаль исчезла из его глаз. Они сияли. Гнев Аслы утих. Он действительно сказал то, что думал.

Она взяла его руку и положила на свою правую грудь. Он не сопротивлялся.

— Нам нельзя…

— Почему? Ты не хочешь?

На этот раз он не стал отводить взгляд.

— Я хочу этого с тех пор, как первый раз заметил, что ты тайком наблюдаешь за мной с берега, когда я выхожу в море на лодке. С того дня я знаю, что ты — женщина, дарованная мне Лутом. Никакая другая…

Она печально улыбнулась. Почему они не были вместе? Какие планы у Ткача Судеб на их счет? Ей придется повести Кальфа на тропу любви. Мысль о том, что он никогда еще не был с женщиной, возбуждала и в то же время печалила ее.

— Мы не должны… Люди… — сказал он, впрочем, не убирая руку с груди.