Воины Света. Тайна Кранга

Флинкс покачал головой, восхищаясь несравненным стилем Мамаши Мастифф. Потомство транксов всегда было кратным двум — врожденное свойство, необходимое для выживания. С большинством земных и человеческих дел не возникало никаких конфликтов, но благодаря какому-то вывиху психологии транксы не могли не считать нечетные рождения у людей делом жалким и в немалой степени неприличным.

— Тридцать кредитов, — наконец, вздохнула она.

— Кощунство! — воскликнул муж, сильно задрожав антеннами. — Они стоят, возможно, десять, да и то я немилосердно льщу ремесленнику.

— Десять! — простонала Мамаша Мастифф, симулируя обморок. — Десять говорит это существо, и еще похваляется! Наверняка… сударь, вы ведь наверняка не ожидаете, что я буду всерьез обдумывать такое предложение! Оно неудачно даже как шутка!

— Тогда пятнадцать, и мне следовало бы сообщить о вас местному магистрату. Даже у простых воров хватает приличия работать инкогнито.

— Двадцать пять. Сударь, вы, культурные и богатые существа, наверняка можете найти лучшее занятие, чем насмехаться и потешаться над старой самкой. Той, которая, несомненно, оплодотворила столько же яиц, сколько и вы…

У самки хватило достоинства опустить голову и покраснеть. Транксы относились к сексу вполне открыто… И к своему, и к чужому…

— Но все же, — подумал Флинкс, существовали границы, переступать которые не полагалось.

Может, это и не было проявлением хороших манер, но в данном случае, похоже, являлось хорошим бизнесом. Самец неловко хмыкнул, издав глухое вибрирующее гудение.

— Только двадцать.

— Двадцать три с половиной, и не на десятую кредита меньше я не соглашусь! — продекламировала Мамаша Мастифф и сложила руки на груди в признанном жесте окончательности.

— Двадцать один, — сделал встречное предложение самец.

Мамаша Мастифф упорно покачала головой, неподвижная, как дерево. Она выглядела готовой переждать энтропию.

— Двадцать три с половиной и ни десятой кредита меньше. Мое последнее и окончательное предложение, милостивый государь. Эта пара сама найдет рынок сбыта. Я должна жить и боюсь, что и так уже позволила вам отклонить меня чересчур далеко.

Самец бы спорил дальше, хотя бы из принципа, если не ради чего либо еще, но в этом пункте самка положила иструку ему на грудную клетку-б, как раз ниже уха, и чуть погладила. Это кончало торг.

— Азах, Темные Центры! Двадцать пять… Нет, двадцать три с половиной тогда! Воровство! Покушение на разум! Всем хорошо известно, что деловой человек обманет и свою родительницу, лишь бы нажить полкредита!

— И всем также хорошо известно, — гладко ответила Мамаша Мастифф, продолжая торги, — что транксы — самые хитрые продавцы галактики. Вы сами совершили кражу, так что вор-то вы, а не я!

Как только передача кредитов закончилась, Флинкс покинул свой наблюдательный пост и прогулялся к комбинации ларька с домом. Транксы счастливо отбыли, переплетя антенны. Может, у них брачный полет? Самец, по крайней мере, казался слишком старым для этого. Цвет его хитинового покрова переходил понемногу в синий, несмотря на явное применение косметики, в то время как самка была куда более молодого аквамаринового цвета. Транксы тоже имели любовниц. Во влажном воздухе их тонкий аромат долго не пропадал.

— Ну, мать, — начал он, не указывая родства, — на этом она настояла много лет назад, — а употребил титул, дарованный ей народом рынков. Ее все называли матерью, — бизнес, кажется, идет хорошо.

Она явно не заметила его приближения и мгновенно смешалась.

— Что? Что? А, это ты, щенок! Ва!

Она сделала пренебрежительный жест в направлении отбывших транксов.

— Ворье эти жуки, так меня обкрадывать! Но разве у меня есть выбор?

Она не дождалась ответа.

— Я старая женщина и должна иногда продавать, чтобы обеспечить себя, даже по таким ценам, ибо кто в городе станет кормить меня?

— Вероятней, мать, город станешь кормить ты. Я видел, как ты покупала эти же спиральные кувшины у Олина Медника не далее как шесть дней назад… за одиннадцать кредитов.

— Да? Кхгм, — кашлянула она. — Должно быть, ты ошибся, мальчик. Даже ты, знаешь ли, можешь иной раз ошибиться. Гм, ты уже ел сегодня?

— Только пирожок с тиском..

— Разве так я тебя воспитывала — жить на сладостях?

В своей благодарности за смену темы она стимулировала гнев:

— И, ручаюсь, ты в любом случае отдал половину его этому своему проклятому змею!

На этот раз Пип проснулся, поднял голову и тихо зашипел. Мамаша Мастифф не любила мини-дракончика. Эту неприязнь разделяли многие. Лишь некоторых из них можно было убедить после долгих уговоров погладить его. Но никто не мог забыть, что яд его мог свести человека в могилу за шестьдесят секунд, а противоядие являлось редкостью. Флинкса никогда не обманывали ни в чем, когда на его плечах лежал, свернувшись, змей.

— Полегче, мать. Он, знаешь ли, понимает, что ты говоришь. И не столько что, сколько почему.