Воины Зоны

Труба плавно повернула, уклон стал сильнее, подошвы заскользили. Я шел дальше, расставив руки и упираясь носками ботинок в стыки. Далеко внизу показалось пятно серого света. Я прошептал:

— Тише иди. Видишь?

Мы бесшумно спускались еще почти минуту, а свет, льющийся в трубу откуда-то снизу, разгорался все ярче. Наклон еще увеличился — если так дальше пойдет, скоро труба станет вертикальной. С трудом сохраняя равновесие, я перешагнул узкий выступ — скорее всего, на этом месте снаружи была приварена опорная балка, хотел предупредить Лабуса, но не успел. Раздался сдавленный возглас, напарник сильно толкнул меня в спину. Ствол винтовки ударил по затылку, я шагнул вперед, нога поехала — хорошо, что не рухнул лицом вниз, опрокинулся на спину.

Я заскользил на заду, приподняв согнутые ноги. Судя по доносящимся сзади звукам, Лабус сопровождал меня таким же манером. Пятно света рванулось к нам, труба стала почти отвесной, какое-то мгновения я падал, потом она изогнулась горизонтально, спину вдавило в металл. Свет был совсем близко — он шел сквозь мелкоячеистую решетку вспомогательной вытяжки. Решетка проломилась подо мной, с лязгом выскочила из пазов, и я полетел вниз.

На мгновение взгляду открылся огромный прямоугольный зал, заставленный штабелями, заваленный старым оборудованием и запчастями — компрессорами, кожухами трансформаторов, лопастями разобранных вентиляторов. Мы выпали из трубы примерно на середине зала, сзади высилась облицованная свинцовыми плитами стена, а впереди, в торце прямоугольного помещения, стоял самолет.

Я упал на штабель плоских деревянных коробок и откатился, чтобы Лабус не свалился на меня. Он рухнул позади, коробки просели, осыпались, и мы съехали на пол как с горки.

— Ты видел? — заорал Костя, вскакивая. — Видел?! Самолет!

Я поднялся, отдернул рукав — счетчик радиации тихо щелкал, показывая повышенный фон. Не такой уж и сильный, почти безопасный.

— Видел, видел, — сказал я. — Не кричи. Похож на «Ф-111» вроде. Его американцы еще в том веке с вооружения сняли.

— А левее самолета, под стеной, заметил… — Костя смолк, морщась от боли, схватился за плечо.

— Что-то там есть, — согласился я. — Коробка какая-то непонятная. И приборы, я плохо разглядел.

— Наверное, Кречет где-то в том месте. Идем.

Мы быстро пошли между штабелями в сторону самолета. Я сказал:

— Значит, ТВЭЛы были за этой стеной свинцовой, которая сзади. Толстая, наверное, иначе у меня бы счетчик зашкаливал.

Зал озаряли длинные ряды ламп на потолке — некоторые светили ровно, другие мигали, третьи давно погасли.

— Вроде перед самолетом ворота были, — начал Лабус, но его прервали те же звуки, которые мы слышали в трубе: натужный вой сервомоторов, скрежет, будто осколком стекла по железу провели, и стон (опять не разобрать, издает ли его человек или это результат работы какого-то механизма). Лабус остановился, вскинул винтовку, хотя от стены с воротами нас отделял лабиринт штабелей. Я поднял пистолет. Скрежещущий стон завершился лязгом, пол дрогнул.

— Блин, да что же это такое? — спросил Костя. — Это Кречет так шумит?

Пожав плечами, я пошел в обход штабеля из длинных железных ящиков с выдвижными крышками. Обычно в таких держат наборы инструментов. Ага, так и есть — на другой стороне часть ящиков осыпалась, некоторые были раздавлены, будто по ним проехал трактор, среди раскрошенной древесины и гнутой жести виднелись разводные ключи, отвертки, плоскогубцы и стамески. Впереди висела кран-балка с обрывком троса, за ней в ряд стояли передвижные трансформаторы; желто-оранжевые корпуса, черные колеса, штанги, что бы цеплять к грузовикам. Сколько же лет этой технике? Тридцать, сорок?

За трансформаторами бетонный пол заканчивался, дальше была решетка, в полуметре под ней — еще одна, между ними трубы. В некоторых местах из старых вентилей били струи пара.

Лабус остановился и присел. Одну ладонь прижал к плечу, другой уперся в пол.

— Ты бы уколол себе что-нибудь, — сказал я. Он тяжело выпрямился.

— Нет больше ничего, мапупа моей аптечке настала. Только бинт да спирта немного. Надо осколок из мяса вытащить, а времени нет. Даже винтовку тяжело нести.

Он взял «М4» в другую руку, направив стволом вперед, прижал локоть к боку. Перехлестывающий через шею ремень натянулся.

— Давай ее мне, возьми пистолет, — предложил я, но напарник покачал головой и зашагал дальше.

Подняв «файв-севен», я нагнал его, мы пошли на некотором расстоянии друг от друга, поворачивая стволы то влево, то вправо, лавируя между штабелями, техникой и грудами мусора. Чем-то это помещение напоминало тот пакгауз, где наша группа столкнулась с зомби и снорками, только железнодорожный склад озарял дневной свет, там было светло, просторно, снаружи доносился шелест листвы, а тут — мигающие лампы и глухая, мертвая тишина.