Воины Зоны

Они выскользнули — Бугров завалился назад и поехал по скату крыши — все быстрее, быстрее… исчез из виду в серой пелене. На плечо легла рука, я повернулся — это была Аня. Вместе со мной она посмотрела вниз. Раздались шаги, из пурги вышел Лабус, постоял над нами, глядя через край, повернулся и ушел. Я поднялся на колени, опираясь на плечо девушки, выпрямился, помог встать ей. Когда мы пошли к трубе, Костя уже стоял у ведущей вверх лестницы. Он сказал: «За мной давайте», — и полез. Аня поддерживала меня. Шатаясь, я плелся дальше. Сказал ей:

— Лезь, я за тобой.

— А если свалишься? — возразила она. — Нет, давай, я последняя.

У меня не было сил возражать. Достигнув нижнего диска, напарник остановился, глянув вниз, и махнул рукой. Я кивнул, подобрал винтовку, лежащую у развороченного взрывом люка, перекинул ремень через голову. Повернулся кругом, отыскивая взглядом пистолет. То ли он соскользнул вслед за Бугровым, то ли замело снегом — попробуй найди теперь.

Поставил ногу на нижнюю перекладину и ухватился за штанги, но, преодолев несколько ступеней, обернулся. Бетонная пустыня раскинулась вокруг — нигде никого, лишь мертвые тела лежат возле темной дыры люка. В потоках снега едва виднелись крыши вокруг. Я стал подниматься.

* * *

Встав на краю последнего, шестого, диска, я взялся за вертикальную штангу и посмотрел вниз. Зона погрузилась в снежную полумглу, я едва различал дома Припяти, причальный комплекс, темно-серую ленту реки и лес вокруг. Пустынные земли уже начали промерзать, ветер гнал над ними снеговые облака, все дальше и дальше, к Кордону. В пурге темной громадой высился башенный охладитель.

— Есть, — сказала Аня сзади.

Она застопорила трос на катушке лебедочного механизма, теперь все было готово к спуску.

— Выдержит? — спросил я.

Стоящий возле края площадки Лабус пожал плечами.

— Эту штуку для ремонта трубы использовали, там же фильтры внизу. Работяг здоровых выдерживала, инструменты, запчасти — значит, и нас выдержит.

Мы посмотрели друг на друга, и я спросил:

— Ты как?

Подумав немного, он ответил:

— Пулемет потерял. Без него хреново.

— А у меня проекция вырубилась. — Почему?

Я похлопал по шлему.

— Отключилась вся система. Сработал один модуль, когда я тому штурмовику чуть башку не раздавил, и потом все заглохло.

— Так подожди, а как же мы теперь? Я без пулемета, ты без этой БТС своей?

— А что ты предлагаешь? Назад, что ли, лезть? Лабус подошел ближе, глянул с края, присвистнул и покачал головой.

— Нет, Чапаев, назад я не поплыву…

Аня встала рядом со мной, губы ее дрожали от холода. В порыве ветра девушка покачнулась, переступила с ноги на ногу и схватилась за меня. Я обнял ее за плечи.

— Сколько сейчас времени? — спросила она.

— Десять.

— Тогда надо спускаться быстрее.

— Знаю.

Я посмотрел в лицо Ани. И отчетливо понял: я хочу, чтобы она осталась со мной. До самой смерти.

— Не ходи вниз, — сказал я, . Она подняла глаза.

— Что? Ты опять об этом…

— Не ходи. Останься здесь.

— На таком холоде? Я замерзну.

— Я высох, пока бегал. Да еще адреналин в кровь выплеснулся — мне жарко. Отдам тебе свою куртку и…

— И что? Что мне делать здесь? — Она топнула ногой» — Торчать на трубе, на Зону смотреть? Сколько? А если вы не вернетесь? Алексей, это глупо! Куда мне потом…

Она что-то еще говорила, но я не слушал — и сам уже понял, что сказал ерунду. И дело даже не в холоде. По дискам и штангами подняться легко, наверняка снизу вскоре пожалуют гости. Она должна остаться — но не здесь. Вершина вентиляционной трубы — слишком холодное и опасное место.

Блеснула молния, холодный свет разгорелся в снежной пелене и погас. Над ЧАЭС прокатились приглушенные раскаты.

— Леха, у тебя что осталось? — спросил Лабус. — У меня два магазина, забирай. И все, больше вообще ничего;

— А я один «файв-севен» у люка забыл. Хорошо, во втором полный магазин. И еще один есть, к винтовке. И четыре гранаты. И нож.

— Негусто, — констатировал он. — У меня и ножа нет. А пистолет я в том бассейне потерял.

Аня повернулась, чтобы ветер не бил в лицо, и прижалась лбом к моему плечу. Повторила:

— Надо спускаться.

— Отдать тебе винтовку? — спросил я Костю.

— А может, лучше пистолет? Я покачал головой.

— «Файв-севен» — нет, извини.

— Ладно, давай винтовку, — легко согласился он и тут же добавил: — И пару гранат,

Перекинув ремень через голову, я отстранил Аню, протянул напарнику «М4», отдал две гранаты.

— Костя, мы… — начал я.

Отступив, он повернулся ко мне спиной и занялся винтовкой, но я видел: напарник ждет моих дальнейших слов. Я сказал:

— Лабус, мы со станции, наверное, уже не выйдем.

— Это я понимаю, — пробормотал он.

— Понимаешь… хорошо. А то я никак смириться не могу с тем, что умру сейчас, скорее всего. Не могу в это поверить.

— А ты и не верь, Леха, — предложил он. — Верить можно в Бога, зачем верить в смерть? Бог, может, есть, может, нет его, это каждый для себя решает, а она точно есть, чего в нее верить. Как будет, так и будет, не думай про это — вот что я тебе скажу.

— Ну да — не думай. Это ты беззаботный человек, а я так не умею. И еще вспоминаю наш разговор в доме Доктора. Вечером, помнишь?