Войсковая разведка Красной Армии и вермахта

Косвенным доказательством того, что легкие минометы могли пострадать во время налета советских разведчиков на «Инсбрук», являются показания пленного. Однако они не вызывают доверия из-за его рассказа об уничтожении какой-то метательной установки. Можно предположить, что в этом случае речь шла о тяжелом миномете 10-cm Nebelwerfer 35. Действительно, в сентябре 1942 г. 2-й горнострелковой дивизии был передан батальон таких минометов — 18 единиц. Однако его штаб и батареи располагались на западном берегу Западной Лицы и никаких потерь в матчасти в ноябре батальон не имел.

В результате можно выдвинуть три версии:

• разведчики Князева сказали неправду насчет уничтожения трех тяжелых минометов, выдав за них легкие;

• РГ вообще минометную батарею на «Инсбруке» не уничтожала и в донесении явно приукрасила свои успехи;

• уничтожение батареи является уже вымыслом штаба 72 морсбр, хотевшей преподать начальству неудачный поиск как успешный на основании показаний пленного.

Какая из них является верной, установить теперь уже не представляется возможным.

Описанные случаи на Юго-Западном и Карельском фронтах показывают, что, бывало, при оценке результатов разведакций потери противника явно завышались, а иногда и вовсе могли быть выдуманы. При сверке с немецкими документами советские заявки на уничтожение вражеской живой силы и техники далеко не всегда подтверждались. Во время войны разведорганы Красной Армии уделяли должное внимание захваченным документам, чтобы проверить успехи, заявленные в отчетах, сводках и донесениях. Порой информация из немецких бумаг служила хорошим лекарством, излечивавшим головокружение от успехов, характерным примером тому является трофейное немецкое описание силовой разведки у Красной Косоржи.

Немецкий минометчик ведет огонь из 50-мм немецкого миномета 5-ст leGrW 36

Стоит понимать, что правдивая и своевременная информация является главным условием для того, чтобы командир принял верное решение. Она же служит основным материалом при оценке обстановки и, следовательно, имеет огромное значение для управления действиями войск. Однако в отношении советской войсковой разведки можно сказать, что единственным фактом, подтверждавшим успешность ее походов за языками, являлся захват контрольных пленных и документов. К сожалению, другие успехи, заявленные советскими разведчиками, далеко не всегда подтверждаются сверкой с данными противника. Увы, но и советские бойцы не чурались старинного принципа «пиши более».

Глава 4 «По улицам слона водили…»

Задача войсковой разведки на фронте — добывать сведения о противнике. Важнейшими источниками получения таких сведений являются захваченные пленные и документы. Однако ценность сведений из этих источников в первую очередь определяется временем: чем меньше его прошло между захватом и допросом пленных или изучением документов, тем выше значение полученной информации. Увы, во время войны далеко не все бойцы и командиры Красной Армии понимали значение этой аксиомы. В первые годы войны допросы языков были бессистемны, проводились некачественно и часто некомпетентными людьми. Миграция пленных по отделам штабов частей и соединений, не имевших отношения к разведке, чем-то напоминала известную басню, где по улицам слона водили. Когда же захваченные вражеские солдаты и офицеры все-таки попадали в разведывательные органы, ценность полученных от них сведений была уже низкой. Подобное происходило и с документами: вместо разведотделов они часто отправлялись в инстанции, никак с разведкой не связанные. Но хуже было другое. Бывали случаи, когда пленных расстреливали, а документы просто теряли или уничтожали. Командование Красной Армии боролось с таким отношением к источникам информации, особенно в начале Великой Отечественной, когда пленных брали мало. Посмотрим, удалось ли решить эту проблему.

Где пленные?

Перед началом Великой Отечественной войны у Красной Армии дела с войсковой разведкой обстояли неважно. Этот факт был отмечен участниками Совещания при ЦК ВКП(б) 14–17 апреля 1940 г., которое было созвано с целью подведения итогов и учета опыта войны с Финляндией. К примеру, на утреннем заседании 16 апреля, во время выступления командарма 2-го ранга К. А. Мерецкова, командовавшего 7 А, выяснилось, что в Разведывательном управлении Генерального штаба никто не занимался делами войсковой разведки[64]:

«МЕРЕЦКОВ. Нет, одних данных агентуры мало, нужна хорошая войсковая разведка (…). Войсковая разведка требует опытных командиров, а мы, к сожалению, разведке укрепленных полос почти не обучались.