Воители

У нас в Белте были совсем иные представления на сей счет. Там умение выживать само по себе было великим достоинством, а жизнь каждого считалась вещью драгоценной. Слишком редкая среди безжизненных скал, она одним своим существованием противостояла убийственной пустоте межпланетного пространства.

Поэтому-то мне и пришлось вернуться на Землю за своим трансплантатом.

Мой запрос был удовлетворен через два месяца после того, как я приземлился. Почему так быстро? Позже я узнал, что в запасниках всегда имеется излишек определенных частей тела. В наши дни очень редко кто-либо теряет руки. И еще я узнал через год после того, как мне была произведена трансплантация, что я пользуюсь рукой, отобранной из подпольного хранилища органлеггеров.

Это стало для меня настоящим потрясением. Я надеялся на то, что моя рука будет взята у какого-нибудь изощренного убийцы-маньяка, у того, например, кто застрелил с крыши здания четырех медсестер. Отнюдь нет. Она была отнята у какой-то безымянной жертвы, которой выпало несчастье встретиться на своем жизненном пути с вурдалаком, а я был этим облагодетельствован.

Ну и что, я в припадке отвращения вернул свою новую руку? Разумеется, даже и не подумал это сделать. Я поступил работать в РУКА, некогда Региональное Управление Кадровой Агентуры, а ныне — Калифорнийский филиал Полиции Организации Объединенных Наций. Хотя я и украл у мертвеца его руку, не прочь был поохотиться за родичами тех, кто его убил.

Благородный пыл этих высоких намерений быстро угас в бумажной круговерти последних лет. Вероятно, я становился все более черствым, ничуть не лучше других плоскоземцев, окружавших меня, что из года в год требовали смертной казни за все более мелкие прегрешения, такие как сокрытие доходов от налогообложения или управление летательным аппаратом над территорией города в режиме ручного управления.

Намного ли Кеннет Грэхем хуже, чем они?

Впрочем, конечно, хуже. Негодяй имплантировал проводники в голову Оуэна Дженнисона!

* * *

Я прождал двадцать минут, пока Жюли сама выйдет ко мне в коридор. Я мог бы послать ей памятку, но до полудня было еще немало времени, хотя и явно недостаточно для того, чтобы чем-нибудь серьезно заняться, и… я просто хотел поговорить с нею.

— Приветик, — улыбнулась она. — Спасибо, — и приняла из моих рук чашку кофе. — Ну как прошла поминальная тризна? О, вижу, вижу. Гмм. Очень неплохо. Даже почти романтично. — Разговор с Жюли особым многословием не отличался.

Романтично? Верно. Я вспомнил, как на меня, будто удар молнии, обрушилось вдохновение, несмотря на весь сумбур, что творился у меня в голове. Приманка, придуманная Оуэном, в виде плывущей по воздуху сигареты — как еще лучше почтить его память, если не прибегнуть к этому фокусу для того, чтобы подцепить девушку?

— Верно, — согласилась Жюли. — Но есть здесь еще кое-что, что ты, возможно, упустил. Какая у Тэффи фамилия?

— Не помню. Она ее записала на…

— Чем она зарабатывает себе на жизнь?

— А зачем мне это знать?

— Какой она веры? За что она или против чего выступает? Где она выросла…

— Вот черт!

— Полчаса тому назад ты с таким самодовольством размышлял над тем, насколько все мы, плоскоземцы, безликие, все, разумеется, за исключением тебя. А что же из себя представляет эта Тэффи, личность или просто подстилку? — Жюли уперлась руками в бедра и глядела на меня снизу вверх, как низкорослая учительница на ученика-переростка.

Сколько разных людей вмещает в себе Жюли? Некоторые из ее друзей так никогда и не сумели разглядеть ее в роли ангела-хранителя. Но этот ангел бывает довольно суров. Если бы это ее качество когда-нибудь проявилось бы у нее в постели с кем-то из мужчин, он мог бы навсегда остаться импотентом.

Но этого никогда не бывает. Она четко различает свои функции ночью и днем. Ночью она всегда нежна, но днем, если ты заслужил порицание с ее стороны, Жюли высказывает его в открытую. И бесполезно делать вид, что твоя жизнь вовсе не ее дело.

Я пришел сюда просить покровительства Жюли. Если я стану ей неприятным, недостойным ее любви, даже просто не вызывающим особых ее симпатий, то мой рассудок станет для Жюли закрытой книгой, которую она уже не сможет читать. А как же тогда она узнает, что я попал в беду? Как ей удастся послать помощь, чтобы выручить меня? Моя личная жизнь была и ее ЛИЧНЫМ делом, это было ее единственной, но чрезвычайно для всех нас важной работой.

— Мне очень понравилась Тэффи, — запротестовал я. — И мне было все равно, кто она, когда мы познакомились. Теперь же она нравится мне еще больше, и как мне кажется, я ей тоже понравился. Что ты еще хочешь узнать о первой нашей встрече?