Воители безмолвия

– Пожалуй, вот и вся моя история, сэр, раз уж вы хотели ее знать. Ничего другого не было, но и этого, думаю, достаточно. Следующие ночи проходили по тому же сценарию с вариантами, но все кончалось воздушным балетом, после которого мы засыпали под кроватью, измученные и побежденные. Ничего нельзя было поделать. Тогда я решил посоветоваться с господами учеными из нашего экипажа. Вначале меня слушали терпеливо и даже как бы с интересом. Они нам сочувствовали. И даже пытались помочь.

Математик объяснил мне подробно, с научной точки зрения, почему и как все происходило. Физик пошел еще дальше. Он сделал мне сложный аппарат с электрическими и магнитными полями, который должен был создавать что-то вроде искусственного тяготения. Но вся беда в том, что эти поля действовали только тогда, когда я надевал изобретенный им костюм со всякими металлическими бляшками, пряжками и пластинками, похожий на смирительную рубашку. И жарко в нем было, как в печке! Мой приятель, главный механик, присоветовал мне лишь одно: чтобы я пользовался реактивным пистолетом. Все дело в координации, говорил он мне. Я и это испробовал, но ни разу не смог добиться нужной координации.

Даже падре вмешался в это дело. Он не мог спокойно смотреть, как я убиваюсь. Однажды отозвал меня в сторонку и произнес длиннющую речь; я не все, правда, понял, потому что он все время вставлял латинские словечки, но, в общем, о том, что, учитывая исключительные обстоятельства, церковь, может быть, посмотрит сквозь пальцы на всякие наши позы, которые не совсем соответствуют законам Господа Бога. И, может быть, он заранее отпустит мне грехи, если я ему все объясню по порядку. Не знаю, соответствовали этим законам наши позы или нет, знаю только, что, когда я начал ему рассказывать в подробностях, – ой, что было! Он сам раз десять взлетал к потолку, как большая летучая мышь, – настолько его это разволновало. А потом погрузился в молитвы и больше уже не промолвил ни слова.

А со временем все члены экипажа начали меня избегать. Вид у всех был озлобленный и оскорбленный. Я понял, что моя история бросает тень на их славную экспедицию, и перестал об этом говорить. Мы с Бетти решили потерпеть до возвращения.

Джо надолго замолк, погруженный в свои мысли. Потом снова заговорил:

– Понимаете, сэр, они не могли признаться, что эта их штуковина, их «сателлит», не был совершенством из совершенств во всех отношениях, как они раструбили в газетах. И вот к чему я пришел, сэр.

Когда они говорят, что это так, они все врут, могу вам поклясться, и Бетти тоже. Их «сателлит», эта хреновина без тяготения, может быть, распрекрасная штука для научных наблюдений, превосходная для того, чтобы смотреть на звезды, великолепная для улавливания космических лучей, – с этим я согласен. Но что касается любви, то тут они допустили грубую и непростительную ошибку. Это последнее место в мире, какое я бы посоветовал новобрачным, разве что у них извращенные вкусы. Можете мне поверить, Джо никогда не врет. И я прошу напечатать это в вашей газете самыми крупными буквами, чтобы мой горький опыт принес хоть какую-то пользу.

– Договорились, Джо.

Пьер Буль ЧУДО

Аббат Монтуар был ревностным священником, ученым теологом и проповедником, красноречие которого, принимая богатые и разнообразные формы, трогало сердца простых людей и вызывало на глубокие размышления просвещенные умы.

Он много времени посвятил изучению естественных и философских наук. Он интересовался всевозможными исследованиями и знал все последние достижения человеческого разума. Он извлекал из них неожиданные и поразительные доводы, верность и оригинальность которых привлекали внимание избранного круга ученых. Некоторые неверующие знаменитости были даже пленены логикой его мысли и регулярно посещали проповеди. Тонкость его рассуждений не вредила ему в глазах простых людей, так как он умел изложить учение в форме, доступной их пониманию: когда его критический ум анализировал наиболее сложные современные теории, доказывая, что все они ведут к укреплению истинной религии, он обращался к верующей массе; он вызывал в памяти этих людей простые, иногда наивные образы и передавал им пламя своей веры словом доходчивым и волнующим.

Он пользовался всеобщим уважением, и церковные власти видели в нем будущее светило. Несмотря на проявляемую к нему благосклонность, он всегда держался просто, вел скромное существование, и, пока его не призвали на пост, более соответствующий его заслугам, он совершал богослужения в маленькой церкви, где его проповеди привлекали многочисленных слушателей.

В этот день аббат поднялся на кафедру, моля господа даровать ему красноречие, которое трогает души. Появившись на помосте, он несколько мгновений собирался с мыслями, затем осенил себя крестом и начал проповедь.

– Братья мои, – сказал он, – сегодня я хочу рассказать вам о чуде, этом удивительном и необычайном проявлении бесконечного могущества господа, который удостаивает иногда открыть перед нашим грубым сознанием свое присутствие в материальном мире.