Воительница Лихоземья

– Это была шутка, – умоляюще вопит парень. – И вообще, идея была не моя, а Хаварда. Кроме того, я вижу в этом волю богини, раз твое предназначение было избавить нас от присутствия Пераксоло! Меня нужно поблагодарить, а не наказывать.

Но теперь я лучше разбираюсь в людях. И это точно не было шуткой. Торрин готов сказать что угодно, чтобы спасти свою шкуру.

– Я приговариваю тебя к изгнанию, – решаю я. – Если выживешь в Лихолесье три месяца, как это сделала я, то можешь вернуться. Хавард должен разделить с тобой это наказание, так как несет за произошедшее не меньшую ответственность.

– Мудрые вердикты, – подводит итог отец. – Качина, можешь идти, но если нарушишь приказ Расмиры, то сама будешь изгнана. Торрин, собери вещи и готовься покинуть Серавин. Не пытайся искать убежища в других деревнях, мы их известим о твоем вероломстве.

Торрин бормочет под нос бранные слова и проклятия в мой адрес, но отец твердо вздергивает его на ноги и толкает в сторону дома Гримссонов.

– Не теряй времени, иначе я могу передумать, и отправить тебя за ограду без вещей.

Затем отец подходит к нам с Сореном.

– Теперь, когда все встало на свои места, можешь поправляться столько времени, сколько нужно. Поход в убежище ложного бога может подождать. Прошу, присоединяйся ко мне на собраниях со старейшинами, чтобы завершить твою подготовку в качестве вождя. Я горжусь, какой воспитал тебя. В будущем тебя ждут великие свершения.

– Я уже совершила несколько хороших поступков, отец. И хотя ты и сыграл роль в формировании моего характера, я стала такой, как сейчас, чтобы сама могла гордиться собой.

Кажется, мой ответ удивил отца, но он никак не комментирует это заявление.

– Что касается тебя, – спустя секунду меняет тему вождь Бендраугго, поворачиваясь к Сорену, – ты планируешь ухаживать за моей дочерью?

– Да, господин, – отвечает воин.

– Ты не испросил моего дозволения.

– Вы отправили свою дочь на верную смерть в Лихоземье. Поэтому меня не особенно интересует ваше мнение по поводу встреч с Расмирой.

Дерзкая выходка Сорена застает меня врасплох, и мне едва удается сдержать улыбку.

Отец смущенно переводит взгляд себе под ноги.

– Неплохой ответ, молодой человек. Прими мою благодарность, что поддерживал дочь тогда, когда я не мог. Ты собираешься возвращаться в Рестин? Расмира не сможет последовать за тобой, знаешь ли. Ее место здесь, она – будущий вождь деревни.

– Отец! Я теперь самостоятельная женщина. Мои поступки больше не должны тебя волновать.

Сорен прерывает мои возмущенные реплики:

– Я не собираюсь вынуждать Расмиру покинуть Серавин против ее воли. Наоборот, я хотел бы остаться здесь, с вашего разрешения, конечно.

– Дозволение получено, – важно кивает отец, выждав минутную паузу, – ты можешь присоединиться к воинскому отряду деревни.

– Спасибо.

– Идите отдыхать. Вы оба. Предстоит очень многое восстановить и перестроить.

С этими словами вождь Бендраугго удаляется, старейшины следуют за ним по пятам. Я беру Сорена за руку, притягиваю ближе к себе и увлекаю в сторону дома.

– Что он имел в виду под необходимостью восстановления и перестройки? Ничего ведь не было сломано? – интересуется у меня воин.

– Наши жизни, наш уклад, – поясняю я. – Теперь, когда Пераксоло больше нет, жителям предстоит перестроиться на новое восприятие. И это хорошо, ведь столько всего мы в состоянии изменить к лучшему. Чего стоит только возможность строить из того прочного дерева!

Сорен не разделяет моего энтузиазма. Он идет, поддевая ногой камешки.

– К твоему сведению, твой отец был прав. Из тебя выйдет замечательный вождь, но вот вопрос: этого ли ты добиваешься?

Его вопрос застает меня врасплох.

– Никто и никогда не интересовался моим мнением об этом. Отец просто решил, что я обязана желать возглавить деревню, раз хорошо обращаюсь с боевым топором. Да и кто, кроме меня, продолжит традиции рода Бендраугго? Я была рождена для этого, и это то, к чему меня готовили с детства.

– Но хочешь ли ты для себя такой судьбы?

Не раздумывая, я отвечаю:

– Да, хочу. Я с нетерпением жду, когда смогу изменить устоявшиеся традиции. И начну я с назначения маттугра за проваленную инициацию. Это слишком суровое наказание, и подходит лишь для серьезных преступлений. Если я не стану вождем, то мне не удастся повлиять на решения старейшин по этому вопросу. Остается надеяться, что я сумею беспристрастно выслушивать мнения всех окружающих прежде, чем выносить окончательный вердикт.

Сорен натянуто улыбается, но мысли его явно витают где-то еще. Я сворачиваю с оживленной улицы в сторону и преграждаю ему путь.

– В чем дело? – спрашиваю его.

– Прости, что самонадеянно попросил у твоего отца разрешения остаться в Серавине. Нужно было сначала поинтересоваться твоим мнением. Ты не против? – парень внимательно вглядывается мне в лицо в ожидании ответа, будто ищет любое проявление настоящих эмоций.

Неужели он всерьез задал этот вопрос?

– Сорен, мы же обсуждали этот вариант. Конечно же, я не против!

– Да, но мы говорили лишь о гипотетической возможности. Сейчас же все происходит на самом деле.