Войти в ту же реку

Позвали. Председатель, собственной персоной, лично удостоил вниманием. Если его «куратор» и, теперь уж точняк, начальник контрразведки «организации», боярин, продолжали сидя в креслах делать вид, что он им не так уж и интересен, а «основной», вынеся вердикт пребывания Каретникова в этих стенах, надолго забудет о нем, то сам «основной» не стал засиживаться. Рукой поманил молодца к окну, откуда он в задумчивости смотрел в ночь, и, не повышая голоса, даже не задумываясь, слышно ли его оставшимся здесь, приступил к общению, больше похожему на беседу.

– Михаил Викторович, а мы ведь с вашим дедушкой старые знакомцы.

– Да? Не знал. Да я в этом времени всего лишь полгода, ну чуть больше. Освоиться толком еще не успел.

– Чувство новизны скоро пройдет, еще скучать по нему будете. Ну, да это не суть. Обсудили мы то, о чем вы нам поведали. Прямо скажем, картина не радостная.

– Так я и хотел донести мысль о том, что нужно исправить все, еще не поздно…

– Вы ведь по прежней жизни военным были? То-то при освобождении детей в январе был проявлен неординарный подход к проблеме. Мне на пальцах объяснили каждый ваш шаг. Браво! Не каждый боярин справится с колдуном.

– Знаю. Заточены под другой род занятий. Вы не смотрите на мой внешний вид. Судя по вам, мы ровесники. И все же…

– Михаил Викторович, отчитываться перед вами по поводу решения Совета в мои обязанности не входит. И беседу с вами я мог поручить… вон хоть Артему Никандровичу, – кивнул в сторону сидевших, – но… Я вашему деду жизнью обязан… Так что примите к сведению совет друга. Осваивайтесь, получайте специальность, вживайтесь, а боярская служба вас сама найдет. Кстати, мне тут донесли об интересе представителя КГБ персонально к вам, значит, где-то прокололись, своим поведением обратили на себя внимание. Постарайтесь в будущем соответствовать образу обычного человека своего теперешнего возраста.

– Значит…

– Ваш пример с крысами очень показателен. Если могли быть сомнения о возможном вмешательстве в ход событий, то им вы полностью сняли все разногласия Совета. Сомнения отпали. Лично вам не стоит выступать в роли прогрессора и стараться что-либо поправлять. Помните и о том, что помимо штатного корректора, приставленного к вашей персоне, за вашими действиями будет неусыпный контроль.

– Это почему же такое внимание уделено именно мне?

– В силу вашего же характера. Поверьте, кому положено, давно просчитали все ваши вероятные действия, я лишь хотел предупредить о возможных последствиях неверного шага…

Вот и всё! Кислород ему перекрыли. Хотят, чтоб жил в рамках дозволенного. Никто из имеющих возможность не станет менять реальность… И ему не дадут этого делать. Ничего. Еще не вечер! Поживем, увидим. Действительно, для него лучший вариант сейчас затаиться, усыпить бдительность и своих, и того же «Комитета». Он это умеет… Представится случай, Каретников все выверит, просчитает и… ударит в точку сборки политической интриги. Главное, детально все вспомнить, разложить по полочкам. Осечки быть не должно, эти товарищи вряд ли дадут свободно выполнить задуманное, но у него преимущество. Если рассматривать будущее с точки зрения движения в лабиринте, то он уже знает, какие проходы ведут в тупики, где «проходные дворы», а куда вообще путь заказан. Вот и пусть сами путаются в лабиринте, а его путь более целенаправлен.

Из совещательной залы вышел в расстроенных чувствах. Цирк! Думал, всё, свободен. Оказалось, нет. В опустевшем коридоре поджидал прежний охранник из «лички», остановил. Улыбнувшись, как старому знакомцу, предложил:

– Постой, малый! С тобой еще один человек перемолвиться пожелал.

Малый! Ну-ну! Хотя чему удивляться? Достаточно в зеркало глянуть, чтоб язык прикусить и не возмущаться. Попытался узнать:

– Кто?

– Провожу. Там и узнаешь.

Пожал плечами. Что? Он вправе отказать? Небось, скажи такое, так силком потянут, с них станется.

– Ну, идем.

Из дома вышли, и к ним тут же подрулила «двадцать четверка». Оба на заднее сиденье уселись.

– Поехали, – кивнул водителю сопровождающий.

Поехали через дворы-колодцы, петляя и притормаживая на особо закрытых поворотах. Через какую-то подворотню выскочили на Большую Садовую, с которой вскоре свернули на Буденновский проспект. Брусчатка под колесами машины непривычно для Каретникова отражалась на манере езды. По причине вечернего времени народу на улицах много, но все не снуют, не торопятся как угорелые. Все чинно, неспешно. Привыкли так, юг, одним словом. К Дону везут, что ли? В окно различил силуэт кафедрального собора Рождества Пресвятой Богородицы, с пятью куполами. Если старый базар минут, то точно к реке водила рулит. Спросил:

– Далеко еще?

Даже в относительных сумерках салона углядел на устах попутчика улыбку во все тридцать два зуба и взгляд. Глаза как у рыбы, холодные, оценивающие.

– А тебе не все равно?

– На автобус опоздать могу.

– Успеешь. Уже почти приехали.

Подковырнуть захотелось.

– Чего это ты своего подопечного бросил?

Собеседник лишь на миг посерьезнел, понял, о ком вопрос, но сразу вернулся в привычное состояние.

– Без меня справятся. Я сменился.