Вокалистка

Сана села на скамейку и прикусила губу от досады. Если бы она была вчера в нормальном состоянии, то запомнила бы голос таксиста, и сейчас, восстановив предельную концентрацию, услышала бы его, где бы он не находился. Выследив вора, она бы придумала, как вернуть свои деньги. Но сейчас она беспомощна и не посмеет обратиться в милицию, в точности как жертвы ее мошенничества.

Всё пропил — говорят про конченых алкоголиков. Она истратила на вино самую малость, но тоже потеряла всё. Какая же она дура!

От тети Розы не укрылся унылый вид квартирантки, курорт безжалостен к простакам и пьяницам.

— Денег нет? — уточнила хозяйка.

Сана горестно кивнула. Опытная женщина призадумалась, оценила ее лицо со шрамом — она к девчонке привыкла, но всякий новый человек будет шарахаться. Такую страхолюдину даже на рынок не поставишь, никто у нее цветы не купит. Зато у девчонки имеется модные шмотки товарного вида.

— Ну что с тобой поделать. Даю неделю, а потом — извини, — решила хозяйка. — А в счет недели я кое-что из одежды у тебя возьму и туфельки. Тетя Роза воздухом питаться не может.

13

Как же переменчива судьба — еще вчера Сана сорила деньгами и ни в чем себе не отказывала, а сегодня вынуждена ломать голову, где достать деньги на пропитание. Снова работать уборщицей — да ни в жизнь! Уж лучше побираться на рынке. Если она скособочится и выставит шрам напоказ — такой кикиморе из жалости подадут.

Пять дней поисков работы закончились провалом. В курортный сезон все мало-мальски приличные места были заняты, рыночных попрошаек забирали в милицию, что для Саны было противопоказано, ведь не исключено, что из Барнаула пришел запрос на ее розыск.

Не имея выбора, девушка устроилась дворником в парке «Ривьера».

— Пить не будешь? — спросил ее завхоз парка, уставший от запойных работников.

— И не предлагайте, — затрясла головой девушка.

Завхоз скривился:

— Шуточки нравятся? Тогда твой участок у «Зеленого театра». Завтра с утра начнешь, а в полдень я проверю, чтобы ни одного окурка!

«Зеленый театр» представлял из себя огромный концертный зал без крыши, окаймленный кирпичным забором, с эстрадной площадкой в виде раковины. По вечерам сюда на концерты стягивались тысячи отдыхающих. В воздухе витали пряные, чуть удушливые ароматы цветов магнолий и смолистые запахи распаренных солнцем кедров и кипарисов, а ближе к ночи на небосводе мерцали южные звезды, похожие на кристаллы рассыпанной крупной соли. Музыка в парке раскрепощала, зрители веселились от души, не отдавая себе отчета, сколько после них остается мусора.

На новой работе девушке было не до созерцания южных красот. Сана потрошила грязные урны, подметала дорожки и отвозила тачки к помойке, завидуя участку, где солидные дядьки, перекидываясь крылатыми фразами, передвигали огромные пляжные шахматы, а пенсионеры за столами играли в блиц, азартно стуча по двухкнопочным шахматным часам.

Как-то днем она убиралась в концертном зале, когда на сцене появились полусонные лохматые музыканты. Один сел за ударную установку на возвышении, другой встал за клавишные, еще трое подключили электрогитары. Музыканты размяли пальцы, настроили аппаратуру и к микрофонной стойке по очереди стали выходить ярко накрашенные девицы. Каждая из них пела одну и ту же незатейливую песенку про лето и море, которая иногда звучала по радио.

Их выступление оценивали сидящие в зале красивая женщина и солидный мужчина. Певицу Арину Славскую Сана узнала по фотографии с афиши на фасаде театра. Рядом с ней развалился лысоватый с глазками на выкате концертный администратор Иосиф Мосягин.

По их разговорам Сана поняла, что идет отбор на должность бэк-вокалистки. Прежнюю переманили в новый вокально-инструментальный ансамбль, и «неблагодарная дрянь» в самый последний момент не поехала на гастроли.

— Как тебе эта? Поет сочно, — комментировал Мосягин, откусывая половину абрикоса из корзинки с фруктами.

— Она такая сочная. Ты же не устоишь, Ося, потащишь девку в постель, — возражал певица.

Фигуристая вокалистка, вихляя бедрами, сошла со сцены. Мосягин проводил красотку взглядом, облизал пальцы после персика и вздохнул:

— Тогда берем первую. Худышки не в моем вкусе.

— Ты что, не слышал? У той южный выговор, наши голоса не сочетаются.

— Тебе не угодишь, — зудел администратор. — Два концерта в день ты не потянешь, сорвешь голос. Выбирай любую.

— Из ресторанных певичек? Не можешь переманить профессионалку, так и скажи.

— Арина, спустись на землю, ты еще не звезда. Через неделю здесь будут «Веселые ребята». У них три концерта в день, все будут ходить только на них.

— А можно я попробую? — вклинилась в разговор Сана. — Я умею петь.

Мосягин скосил взгляд на девушку с метлой, рассмотрел ее лицо со шрамом и скривился. Славская в пику его недовольству заявила:

— А что, ресторанных девок мы наслушались, давай и уборщицу! Я же не звезда, мне любая сойдет. Иди на сцену, детка.

— Мне вашим голосом петь? — уточнила Сана.

— Голосом Софии Ротару, — ухмыльнулся Мосягин.