Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков

Папа Климент VI прекрасно осознавал всю чрезвычайность ситуации и, в противовес распространенным стереотипам о косности и консерватизме Римской Церкви, пошел на экстраординарные по своим временам меры: против канонических правил разрешил вскрывать трупы для выяснения причин смерти (понятно, что никаких результатов эти исследования не дали), а когда стало ясно, что городские кладбища неспособны вместить столь невероятное количество умерших, освятил воды реки Рона, куда начали сбрасывать покойников.

Опять же, ни до, ни после описываемых событий Римско-католическая церковь ничего подобного себе не позволяла — впрочем, папа Климент руководствовался вполне прагматическими соображениями: похоронные команды, копавшие «чумные рвы» за городом, сами вымерли едва не наполовину, инфраструктура не справлялась, хоронить умерших было некому. Так почему бы не использовать в качестве братской могилы реку?

Мы неоднократно подчеркивали очевидный факт: человек эпохи Средневековья не был тупым или недальновидным, его беда состояла в научном невежестве, помноженном на глубочайший мифологический, религиозный и фольклорный менталитет. Кроме того, устоявшиеся воззрения, проповедуемые священниками или людьми учеными, зачастую приводили к удивительным для нас казусам.

Немецкий исследователь Йоханнес Ноль в книге «Der schwarze Tod: Eine Chronik der Pest 1348 bis 1720» приводит следующий пример: жители итальянского побережья в разгар эпидемии сделали вывод, что чума распространилась из-за огромной туши кита, выброшенного на пляж и вонявшего столь нестерпимо, что выводы напрашивались сами собой: китовьи миазмы отравили всю округу и вызвали иные неисчислимые бедствия. А если вспомнить библейскую легенду о Левиафане, морском монстре и пособнике дьявола, то очевидность этой версии лишь подтверждается!

Кое-где додумались до карантина, причем само это слово было изобретено венецианцами опять же в 1347-1348 годах. Правительство Венецианской республики, получив в ноябре—декабре 1347 года странные, а то и панические известия с Сицилии и из Генуи, быстро сообразило, что эпидемия распространяется с торговыми кораблями, и попросту закрыло порт на сорок дней.

Выбранный срок символичен — сорок (quantra — ит.) дней Христос провел в пустыне, борясь с искушением, и уязвил дьявола, а следовательно, данный срок есть олицетворение борьбы с силами зла. То, что Черная смерть являлась несомненным злом, было ясно всем и каждому. Надо полагать, что венецианцы ближе других приняли теорию контагии или же действовали по наитию — власти закрыли развлекательные и питейные заведения, осудили любые сборища (конечно же, за исключением посещений мессы), запретили ввоз товаров извне, учинили гонения на падших женщин — что это, если не карантин в классическом виде?

Увы, но столь суровые меры не спасли Венецию от Черной смерти, и потери республики составили от 50 до 60% населения с пиком смертности около шестисот человек в день. Но дож Андреа Дандоло и республиканский совет сделали главное: не допустили чумных бунтов, сохранили управление государством и свели экономические потери к минимуму.

В других городах и странах обстановка была куда страшнее, страх и паника немедленно приводят к поиску виновных — человек, обуянный апокалиптическим ужасом, теряет рассудок. Мы знаем, что в ту эпоху идентификация личности и общества проходила по религиозному, а не национальному признаку: «свои» — это католики и (с некоторой натяжкой) другие христиане апостольских конфессий. «Чужие» — евреи и сарацины.

Поскольку европейские сарацины тогда жили исключительно в Испании, где продолжалась Реконкиста, гнев насмерть перепуганных европейцев пал на иудеев и прокаженных. Последние также были отверженными, причем именно с религиозной точки зрения: проказа считалась напастью, посланной за грехи, а значит, грешники-прокаженные, так же, как и евреи-христопродавцы, способны на всеразличные гадости и коварства, лишь бы насолить добрым католикам. В список обвинений входит отравление колодцев и ручьев, насылание многократно помянутых миазмов и создание «чумных мазей», то есть ядов, вызывающих чуму.

Сожжение евреев, обвиненных в отравлении колодцев. Бельгия, 1350 г. Судя по дате, миниатюра была создана в самый пик всеобщей паники.

Власти, у которых хватало своих забот, далеко не всегда препятствовали толпе, хотя, когда известия о массовых погромах добрались до Авиньона, Апостольский престол пригрозил отлучением за бессудные убийства иудеев — уж коли есть доказательства виновности иноверцев в «преднамеренном вреде», благоволите требовать расследования у инквизиции.