Вокруг Апокалипсиса

Путь Жанны из Домреми к дофину простым не был. «Голоса» она слышала с подросткового возраста, но до времени никому о явлении архангела Михаила и святых Екатерины с Маргаритой не рассказывала.

Примерно в 20 километрах к северу от Домреми находилась крепость Вокулер, командовал которой капитан Робер де Бодрикур, родственник Гийома бастарда Пуатье и будущего графа Дюнуа. Жанну первый раз видели в Вокулере практически ровно за год до громких событий под Орлеаном — история сохранила дату: 13 мая 1428 года, праздник Вознесения. Явилась Жанна в Вокулер в сопровождении дяди Дюрана Лаксара — предположительно, брата матери, трудившегося на церковном служении, тихого провинциального кюре.

Дадим слово крупнейшему, пожалуй, специалисту по данной теме, основательнице исследовательского центра Жанны д’Арк в Орлеане Режин Перну:

«…Бертран де-Пуленжи видел, как она разговаривала с Робером де Бодрикуром, капитаном Вокулера. Она-де говорила, что послана ему волей Господней для того, чтобы он передал дофину: нужно стойко держаться и не вступать в сражение с неприятелем, ведь не пройдет еще и половины поста, как Господь придет на помощь… Нимало не смущаясь раздававшимися со всех сторон насмешками и шутками, Жанна говорила, что королевство принадлежит не дофину, но Господу, и что Господь желает, чтобы дофин стал королем и получил королевство из его рук, и что, хотят ли того враги или нет, дофин станет королем, и она сама поведет его на миропомазание».

Бодрикур, человек военный и занятой, отнесся к девушке из Домреми с крайним скепсисом, невзирая на весь религиозный менталитет человека Средневековья. Надо же, святые этой деревенщине являлись, представьте себе! Жанну вполне предсказуемо выставили вон без всякого сочувствия, еще и обидно обсмеяв.

Вернулась она через девять месяцев, в феврале 1429 года, в самом начале Великого поста, и снова потребовала встречи с капитаном — с тем же, впрочем, успехом. На этот раз Жанна сдаваться не собиралась и поселилась вместе с дядей Дюраном в Вокулере у каретника Руайе, а главное — она начала проповедовать, сообщая всем встречным, что послана Богом для спасения дофина и Франции. К дому каретника начали стекаться любопытствующие, чтобы взглянуть на странную девушку, к которой, по ее уверениям, приходили архангел и святые жены во плоти…

Как раз 12 февраля неподалеку от Орлеана состоялась описанная недавно «Битва селедок», и, по сообщениям современников, Жанна предсказала это сражение и его исход — несмотря на то, что от Вокулера до места событий больше 300 километров по прямой. Бодрикур повел себя солдатски прямолинейно; следовало немедленно выяснить, что представляет собой девица из Домреми и, главное, не одержима ли она бесом. Для обряда экзорцизма был приглашен приходской священник, но кюре одержимости не нашел и заверил капитана, что Жанна обычная девушка, чистая и религиозная…

Тут подвернулся счастливый случай: Жанну пригласил к себе герцог Карл II Лотарингский, принц крови, имевший резиденцию совсем неподалеку от Вокулера — в Сен-Николя-де-Пор к югу от города Нанси. Тяжело больной герцог услышал распространявшиеся с молниеносной быстротой слухи о некоей мистичке и решил, что Жанна целительница, но она сразу заявила, что к лекарскому ремеслу не имеет ни малейшего отношения, а его светлости следовало бы не обманывать впредь жену.

Тут никакого ясновидения не потребовалось — было общеизвестно, что Карл Лотарингский предпочел законной супруге любовницу. Герцог оказался столь обескуражен безапелляционностью и прямотой Жанны, что не стал гневаться, а подарил ей несколько золотых безделушек, пожал плечами и отправил обратно в Вокулер.

После приема у Карла Лотарингского отношение Бодрикура к Жанне окончательно изменилось к лучшему. Он и так провел краткое расследование в своем шателенстве, выяснив, что девушка из Домреми происходит из уважаемой зажиточной семьи, ни в чем дурном прежде замечена не была, одержимостью, как его уверил кюре, не страдает, а самое главное — имеет почти невероятное влияние на умонастроения людей.

По округе все громче начали ходить разговоры, будто исполняется старинное пророчество, по которому Францию погубит женщина, а спасет непорочная дева — под женщиной подразумевали, конечно же, королеву Изабеллу Баварскую, подписавшую катастрофический договор в Труа, ну, а дева…

Дева — вот она!