Вокруг и около

По установленному чуть ли не со времен товарища Сталина порядку в праздничные и выходные дни приемную первого секретаря ЦК занимал так называемый ответственный дежурный. Их отбирали из числа инструкторов-инспекторов-завсекторов и, согласно утвержденному графику, усаживали у телефонов, самым главным из которых был так называемый «кремлевский» или, иначе говоря, «ВЧ». По нему из Москвы звонили очень важные люди, или из Еревана в Москву, и опять же очень важные.

Аппарат цвета слоновой кости с гербом СССР на корпусе проходил по ведомству КГБ, отчего излучал глубокое самоуважение даже в положении «молча», хотя мало кто мог припомнить, чтоб в приемную дежурному позвонили по «ВЧ». С какой стати? Три таких же аппарата стояли по месту квартирования трех главных лиц республики и, если чего надо, связывались с кем надо не через приемную. Таким образом, аппаратное дежурство по праздникам и выходным было очевидной, но не подлежащей исправлению глупостью. Тогда зачем? А вдруг начнется третья мировая война, всемирный потоп или восстание негров в Америке, а у аппарата в Ереване никого.

Хотя, помнится, в одно из дежурств телефон неожиданно вякнул. Звонил Мгер Мелконян, секретарь ЦК, курировавший сельское хозяйство Армении. Сообщил время вылета в Ереван и распорядился передать в гараж, чтоб послали машину. Поручение было исполнено с высочайшей ответственностью. Но такое, повторюсь, случалось не часто. Однако, считать эти вахтовые высиживания впустую потраченным временем я бы, пожалуй, не стал. Я бы даже назвал это время полезным, если подходить к нему с точки зрения общения с находящимися за пределами Еревана родственниками или просто приятными людьми.

Дело в том, что на телефонном столике в приемной стоял еще один аппарат – прямой междугородней связи. Стоило только приподнять трубку, как на том конце повода тотчас отзывались: «Первая слушает…». (Иногда казалось, что для этого достаточно просто посмотреть на аппарат.) Далее назывался номер телефона любого города страны, не говоря уже об Армении, и следовало молниеносное соединение с отличной слышимостью, что по тем временам было приятным исключением. Говорить задарма можно было хоть до утра.

Более того, «первая», выслушивавшая нас с транслируемым не по чину уважением, так же стремительно соединяла иногородних абонентов и с домашними телефонами, что было очевидным злоупотреблением служебного положения со стороны ответственных дежурных.

…Прошло какое-то время и, работая уже собкором «Известий», я узнал, что под бестелесным «первая» значилась замечательная телефонистка по фамилии Бадалян, соединявшая меня с редакцией на столь же высоких скоростях. Спасибо.

…Удручающий дефицит действующих лиц в данном сюжете объясняется всего лишь их отсутствием в описываемых обстоятельствах. И в самом деле, откуда взяться людям в полуночных коридорах ЦК? Иногда забредал в приемную милиционер с первоэтажного поста, а больше просто некому. Телевидение, если кто не знает, ближе к ночи завершало программы, и что бедолагам-дежурным было делать в приемной главного из главных? Разве что войти в кабинет Первого, подсесть к приставному столику и задуматься о былом и грядущем. О грядущем, признаюсь, думалось лучше.

Ведь именно здесь, в этом кабинете на третьем этаже складывались или рушились карьеры. Здесь, за этим столом, сидели вершители человеческих судеб. Это были разные люди, но все, кто занимал кабинет первого, почему-то пуще всего старались казаться гуманистами. Иногда получалось. Но чаще – как в анекдоте про зайца и медведя.

Медведь говорит зайцу: «Зайка, ну почему ты не хочешь жить со мной в одной клетке? Я ведь добрый, вежливый. Ну конечно, все может быть, иногда я наступлю тебе на лапу, иногда ты мне…»

Совершенно секретно

Повесть о постояльцах третьего этажа была бы неполной, обойди мы вниманием общий отдел, отличавшийся широким функциональным разнообразием. В приданном ему машинописном бюро печатались все выходящие из ЦК документы. В специальном подотделе регистрировались все входящие. В отделе оформлялись повестки к заседаниям бюро и секретариатов с оповещением о дне и часе сбора заинтересованных лиц. В лучшем из сейфов заведующего отделом хранились печать ЦК и личное факсимиле первого секретаря для прикладывания к заслуживающим высокое доверие документам.

Отдел командовал всеми секретаршами, обеспечивал техническую сторону проведения Съездов, Пленумов, Партийных конференций (именно так – с заглавной буквы!) и пр., отвечал за тайну делопроизводства, которая подразделялась на «Секретно», «Совершенно секретно», а также «Особую папку», означавшую высшую степень секретности.