Вокруг и около

Беседуя с товарищем Торчяном на отвлеченные темы, я честно пытался понять, откуда у него столь нетипичное для серийного торгового работника чувство собственного достоинства. Скорее всего от отсутствия прямых контактов с ОБХСС – пришло однажды в голову, и пусть читатель поверит, что это был не случайный выброс недоразвитой мысли, а чистая правда. Хотел бы я посмотреть на борцов с хищениями социалистической собственности в магазине ЦК! И на товарища Торчяна с его изысканными манерами тоже, если бы его вдруг стала шерстить милиция. Здесь мы отмечаем крайне редко встречавшееся несовпадение возможностей тружеников ОБХСС с их желаниями. Что поделаешь…

…Под непосредственным началом товарища Торчяна трудились: продавец, грузчик и еще продавец, о котором отдельно. Это был Андраник из прислонившейся к магазину мясной лавки, к которой никогда не зарастала партийная тропа, и, что примечательно, после Пленумов ЦК по развитию животноводства – особенно.

Сверхзадача каждого входящего сюда ответработника состояла в том, чтобы попытаться взять курей и мяса больше положенного, тогда как функция Андо предполагала прямо противоположное действие. И все-таки мало кто выходил от него с недогрузом, но лишь потому, что превыше функции Андо всегда ставил гуманизм.

…Таковы в общих чертах сохранившиеся воспоминания об объекте особого назначения ЦК, возглавляемом товарищем Торчяном, членом КПСС, передовиком советской торговли, уроженцем севанского побережья, запомнившимся помимо всего прочего бессмертным афоризмом: «Водка с утра не только вредна, но и полезна». А ведь из таких уст каждое слово шло за три…

Гараж

Цековские автомашины отличались от обычных прежде всего номерными знаками. Из других различий можно выделить ухоженность, преимущественно черный окрас, многообразие дополнительных осветительных, а в ряде случаев и звуковых устройств, и ту любопытную особенность, что занимающие обычно переднее сиденье начальники, смотрели строго по курсу, а по сторонам только в тех случаях, если движение лимузина останавливал красный свет. Все это, включая специфическое отношение ГАИ к автомобилям со специальными номерами, позволяет выделить их в отдельную группу транспортных средств бывшей Армянской ССР.

Но что значила эта груда хромированного металла без рулевых, относящихся к высшей касте водителей уже названной выше советской социалистической республики? И тут, оставив общее, переходим на личности.

Начнем, как положено, с патриарха. С главы водительского корпуса всея Армении, нареченного именем Атом, впечатляющим даже с ударением на второй гласной. Неизменное «уста», прилагаемое к этому имени, являлось не только данью уважения к персональному водителю первого секретаря ЦК послевоенной Армении Григорию Арутинову, но и знаком признательности к этому человеку, мастеру автовождения и игры в нарды – одинаково.

Уста-Атома знал и стар, и млад Еревана пятидесятых, и так как по тем своим годам автор относился к младу, то и попытаемся объяснить, почему знал и запомнил уста-Атома. Все просто – потому, что не знать, и не запомнить его было невозможно.

По Еревану тех лет больше дребезжали, чем ездили от силы пара-другая десятков вызывавших относительное уважение автомашин. Понятно, что лучшая из них возила первого человека республики, но тогда тов. Арутинов Г. А. был для нас, пацанов, в двадцать вторых, а в первых тот, кто сидел за рулем чуда советского автомобилестроения.

Наблюдая за уста-Атомом не раз, не два и не десять, нетрудно было понять, что всякое лицо, находящееся с руководящим в плотном и долговременном контакте, перенимает у него ощущение собственной значимости пополам с милостью к падшим и, соответственно, высоким стремлением государственных дум. И если кто станет с этим спорить, то уста-Атома он определенно не видел.

…Теперь заглянем в гараж – неотъемлемую часть архитектурного ансамбля ЦК, но уже со стороны улицы имени Дереника Демирчяна. В погожие дни у его ворот слонялись ожидавшие вызова водители. Это были люди разного возраста, интеллекта, пристрастий, а, случалось, и убеждений, но одинаковые в одном – высоком профессионализме.

Высшую ступеньку шоферской иерархии занимали водители первого, второго и далее – остальных секретарей ЦК. Работники аппарата знали многих в лицо, общались, накоротке, сдержанно, как угодно, но никому не приходило в голову обращаться по имени-отчеству. Покуда не приехал из Москвы назначенный вторым секретарем Павел Петрович Анисимов и не выставил на посмешище цековских водил своего шофера, взявшись называть его Каджиком Вараздатовнчем. Выслушивая такое, славный малый Каджик всякий раз сильно смущался, робел, и тогда его крупные, как спелые оливы, глаза начинали излучать свойственную армянам вселенскую печаль вперемешку с крайним недоумением. И только с отзывом Анисимова обратно в Москву Каджик Вараздатович воспрянул духом и заметно прибавил в радости во взоре.