Вокруг королевства и вдоль империи

Половина населения Лхасы — китайцы, но те из них, кто не служит в армии, предпочитают не высовывать носа из дому. Собственно, даже солдаты и офицеры Народной Освободительной Армии Китая тут стараются не привлекать к себе внимания. Они знают, что Тибет, по сути, гигантский гарнизон — дороги, аэропорты и все линии связи построены в целях обороны. Знают они, что тибетцев этот факт уязвляет. В Тибете китайцы чувствуют себя неуверенно и прячут это ощущение за наигранной наглостью; они расхаживают с видом комиссаров или империалистов, но это скорее позерство. Они сознают, что находятся в чужой стране. По-тибетски они не говорят, а обучить тибетцев китайскому не сумели. Более тридцати лет они поддерживали иллюзию, будто государственным языком Тибета является китайский, но в 1987-м смирились и объявили таковым тибетский.

Китайцы намекают, что имеют моральное право решать за тибетцев, как тем следует жить. Но с конца 70-х, когда китайцы отчаялись решить проблемы своей страны политическими методами, они чувствуют себя в Тибете все нервознее. В действительности у китайцев вообще нет права там находиться. Тибетцы и сами, наверно, нашли бы способ обложить налогами богатые семьи, прогнать эксплуататоров, повысить социальный статус Regyaba— сословия мусорщиков и носильщиков трупов — и освободить рабов (рабство сохранялось в Тибете еще в 50-е годы 20 века). Но китайцы, движимые своей деспотичной идеологией, просто не могли не вторгнуться в Тибет и бесцеремонно вмешаться в его дела, восстановив против себя большинство местного населения. На этом китайцы не остановились. Они аннексировали Тибет и присоединили его к Китаю. Сколько бы китайцы ни толковали о либерализации своего политического курса, очевидно, что они ни за что не позволят Тибету вновь обрести независимость.

— Такое ощущение, что ты в другой стране, — признавались мне китайские друзья. Их озадачивали старомодные обычаи и одежда, непостижимые ритуалы тибетского буддизма, воспевание мистического смысла секса в тантрических ритуалах, обнимающиеся и совокупляющиеся фигуры — скульптуры, символизирующие материнско-отеческий принцип «яб-юм», а также громадные, зубастые, пучеглазые демоны, которых тибетцы считают своими духами-заступниками. Даже под скрупулезным надзором китайцев, которые издают циркуляры, строят школы и начинают создавать современную инфраструктуру, Лхаса кажется средневековым городом, ничем не отличающимся от европейских городов того времени: улыбчивые монахи, чумазые крестьяне, праздники под открытым небом, жонглеры, акробаты… Лхаса — город священный, но заодно и торговый: ручные тележки, штабеля овощей, грязные ломтики мяса яка, высушенные на солнце (в сухом тибетском климате их можно хранить целый год, а зерно там не портится вообще по пятьдесят лет). Главное же сходство со средневековьем состоит в том, что почти нигде в Тибете нет канализации.

В Лхасе повсеместно видишь паломников, которые сидят на корточках или выполняют простирания. Они, шаркая ногами, совершают ритуальные обходы каждого святилища по часовой стрелке. Распластываются по каменным ступеням у Джоканга и на каждом шагу в Потале. Простираются и на шоссе, и — на берегу реки, и на склонах холмов. Тибетские буддисты — люди добродушные. Поскольку: паломники сходятся со всего Тибета, Лхаса служит для них местом встречи. Паломники разнообразят жизнь города и заполоняют его рынки. Ими движет благоговейное уважение к Далай-ламе, воплощению бодхисаттвы Авалокитешвары. Паломники читают молитвы, бросаются на землю, швыряют в сторону ступ ступам ячменные зерна и крохотные купюры достоинством в один цзяо (в разговорной речи — «мао»), кидают в чаши ламп кусочки ячьего масла. Самые благочестивые дуют в рожки, сделанные из берцовой кости человека (звучат наподобие гобоя) или носят воду в чашах из теменной части человеческого черепа. Паломники поклоняются разнообразным тронам и ложам Далай-ламы, находящимся в Потале, и даже его узкой кровати в стиле арт-деко, его ванне и унитазу, его магнитофону (полученному в подарок от Джавахарлала Неру) и радиоприемнику. Далай-ламу почитают как живого Бога, но паломники также выказывают уважение изображениям Будды, Цзонхавы — основоположника течения «желтых шапок», а также других Далай-лам, в особенности Пятого, который возвел здания, облагородившие Лхасу. Благодаря паломникам Лхаса — это город гостей, которые в нем не совсем чужие, а потому даже настоящий иностранец чувствует себя здесь своим человеком. Хаос, грязь и позвякивание колоколов — все это создает атмосферу радушия.